Роль в советской истории завещания ленина

Здравствуйте, в этой статье мы постараемся ответить на вопрос: «Роль в советской истории завещания ленина». Также Вы можете бесплатно проконсультироваться у юристов онлайн прямо на сайте.

Даже те историки, которые не сомневаются в авторстве Владимира Ленина, считают, что его «Завещание» было опубликовано не полностью. Так, Евгений Гусляров в своей книге, «Ленин в жизни», приводит слова публициста Николая Валентинова, который писал о том, как уже больной Ильич ездил зачем-то в Совнарком. С вождем находилась его сестра, Мария Ульянова. По воспоминаниям Ульяновой, Ленин что-то искал в своем кабинете, а не найдя забился в конвульсиях. По возвращению в Горки для Ленина вызвали врача, которому Мария Ильинична и поведала эту историю. Но Крупская попросила доктора забыть обо всем, что сказала Ульянова, для того, чтобы не разнесся слух о том, что «какие-то письма и документы у него (Ленина) украдены».

Между тем это не единственная странность, связанная с «Завещанием Ленина». Например, Эдвард Радзинский, автор книги «Сталин. Жизнь и смерть», считает необъяснимым тот факт, что Ленин в письме потребовал «перемещения Сталина с поста Генсека» и при этом не указал имя того, кем его следовало бы заменить. Кроме того Ильич, выразив в письме опасения насчет Сталина, по сути выставил его самой подходящей кандидатурой, так как об остальных он отозвался еще более нелестно. Также Радзинскому кажется подозрительным и то, что вождь уделил слишком мало внимания экономическим вопросам.

• Коллективизация. (1930-1932)
• Борьба с расхитителями и спекулянтами (1932-1934)
• Паспортизация (1932-1934)
• Карательная политика 1933-1936гг.
• Репрессии 1937-1938гг.
• Советизация Западной Белоруссии, Западной Украины, Прибалтики, Молдавии
• По законам военного времени
• Депортации народов
• Культура и искусство

• «Политическое завещание» Ленина: реальность истории и мифы политики
• Введение
• Историография и источники
• Изученность проблемы
• Источники
• Теоретическое обоснование НЭПа и возможности осуществления социалистической революции
• Политический смысл организационных и кадровых изменений в руководстве РКП(б)
• Ленин, Сталин и Троцкий: Политические отношения в последний период деятельности Ленина
• Условия работы Ленина над последними письмами, записками и статьями
• Тексты завещания
• Текст записок против ленинского авторства
• Проблемы установления ленинского авторства Письма к съезду
• Завещание Ленина как комплекс документов
• Введение текстов завещания в политическую жизнь
• Введение антисталинских текстов Завещания в политическую жизнь
• Эволюция воли Ленина в процессе развития внутрипартийной борьбы
• Политическое завещание Ленина — важный вклад в разработку плана строительства в СССР
• Вместо заключения
• Приложения
• Все страницы

Сахаров В. А.

«Политическое завещание» Ленина: реальность истории и мифы политики

Изд-во Моск. ун-та, 2003.

Издание осуществлено при поддержке Исполкома Народно-Патриотического Союза России

Рецензенты: доктор исторических наук, профессор Владимир Тихонович Ермаков; академик РАН, доктор исторических наук, профессор Юрий Степанович Кукушкин; доктор исторических наук, профессор Семен Спиридонович Хромов

В монографии использованы кинофотодокументы Российского Государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ). Подбор киноиллюстраиий осуществлен Е.В. Раменским. Фотографии изготовлены В.Г. Дорофеевым.

Автор выражает благодарность научному редактору профессору В.И. Тропину за то, что он первым оценил и поддержал выдвинутую автором концепцию, критическими замечаниями и ценными советами в ходе длительной работы способствовал превращению рукописи в книгу, которая выносится на суд читателя.

Со словами признательности автор обращается также к жене своей — Елене Николаевне Сахаровой за проявленное ею многотерпение, понимание и поддержку в течение многих лет работы над этой книгой.

Источниковедческие аспекты ленинского «Завещания» на данном этапе разработки проблемы нам представляются гораздо более важными, чем историографические. В этой главе будет дана общая характеристика основных комплексов их, а также представлен анализ отдельных источников, имеющих важное значение для исследования самых разных проблем нашей темы.

Основой источниковой базы помимо самих текстов последних писем и статей Ленина являются сопутствующие им делопроизводственные документы ленинского секретариата, а также документы и материалы ЦК партии и членов Политбюро ЦК РКП(б). До начала 1990-х годов масса историков не имела не только доступа к ним, но и сколь-либо определенного представления о большинстве из них, а без этого, естественно, не могло быть и речи о серьезном источниковедческом исследовании ленинского «Завещания». В результате возникла (вернее, была искусственно создана) странная ситуация, когда, несмотря на большое внимание, которое в советской исторической науке уделялось источниковедению ленинского наследия¹, одна из важнейших частей его — «Политическое завещание» — в источниковедческом отношении оставалась нетронутой целиной. К такому выводу пришел А.А. Овсянников, специально изучавший источниковедческие аспекты ленинского наследия 1917—1923 гг.² С этим выводом приходится согласиться.

ТЕКСТЫ «ЗАВЕЩАНИЯ»

В оригинале все части «Завещания» Ленина* представляют собой машинописные тексты. Исключение составляет лишь письмо «К съезду» от 23 декабря 1922 г., которое имеется не только в виде машинописного текста, но и в виде рукописи, сделанной Н.С. Аллилуевой, которая в тот день дежурила у Ленина. Ни один текст не только не был подписан В.И. Лениным, но и не имеет заверительной надписи, способной устранить сомнение в его принадлежности Ленину. Датировка работы Ленина над текстами либо не поддается надежной документальной проверке, либо дает отрицательные результаты. Исключение опять же составляет письмо «К съезду», продиктованное 23 декабря и в тот же день зарегистрированное в журнале исходящих документов секретариата Ленина, как направленное И. В. Сталину.

Ситуация осложняется тем, что отдельные тексты «Завещания» при публикации подверглись редактированию, сильно искажавшему не только первоначальный смысл отдельных фраз, но и смысл всего документа. Это относится к письму от 23 декабря 1922 г., к «характеристикам» (диктовки 24—25 декабря 1922 г.), а также к статье «Как нам реорганизовать Рабкрин».

Важное значение имеют документы, сопутствующие текстам «Завещания». В ряде случаев они либо дают дополнительную аргументацию в пользу ленинского авторства того или иного документа, либо свидетельствуют против него. Например, записки и пометы, сопутствующих «статье» «О кооперации», говорят о том, что перед нами два варианта диктовки по одной проблеме, причем обеими Ленин остался недоволен. Поэтому для выяснения действительного ленинского замысла, ленинской воли необходимо составить возможно более верное представление о работе Ленина над текстами «Завещания» и устранить все позднейшие искажения.

* (Можно предположить, что продиктованные Лениным тексты хранились в папке, в которой теперь хранится подлинник «Дневника дежурных секретарей». Папка имеет заголовок «ЗАПИСКИ ВЛАДИМИРА ИЛЬИЧА. Строго и абсолютно секретно». На этом заголовке есть правка: чернилами поверх напечатанного слова «Записки» рукой написано — «Дневник». В правой нижней части папки сохраняется нарушенная сургучная гербовая печать (РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 1. Д. 12). Вряд ли рядовой делопроизводственный документ — дневниковые записи секретарей — хранились в папке, опечатанной гербовой печатью. Это противоречие снимается, если допустить, что именно в этой папке, озаглавленной «Записки» или «Дневник», первоначально хранились тексты, надиктованные Лениным в период с 22 декабря 1922 г. по 10 марта 1923 г., которые он сам называл «дневником» или «нечто вроде дневника».)

РЕГИСТРАЦИОННЫЕ ДОКУМЕНТЫ ЛЕНИНСКОГО СЕКРЕТАРИАТА

Документы ленинского секретариата дают богатый материал для изучения работы Ленина и его политических и личных контактов с другими членами ЦК партии в интересующий нас период. В Российском государственном архиве социально-политической информации (далее: РГАСПИ) хранятся «Журналы» регистрации входящей и исходящей корреспонденции, а также книги регистрации документов, хранившихся в тематических досье, и комплекс «Журналов», фиксирующих поступление документов в Архив Ленина*. Система, функционировавшая без изменений до конца декабря 1922 г., позволяет установить принадлежность того или иного документа Ленину даже в том случае, если он был продиктован секретарям и Лениным не подписан. С января 1923 г. ситуация меняется: регистрация теперь осуществлялась от случая к случаю, поэтому она уже не позволяет с прежней точностью установить время создания, поступления в секретариат или отправления из него того или иного документа. Поэтому они мало чем могут помочь в деле изучении работы Ленина над «Завещанием», в установлении ленинского авторства того или иного текста. Положение не спасают и регистрационные документы Архива В.И. Ленина, в которых фиксируются документы, незарегистрированные в секретариате, поскольку и здесь записи в это время производились уже нерегулярно.

«Завещание» Ильича: кого Ленин готовил себе в преемники

Ленинское «Завещание» является органической частью процесса разработки теоретических и политических проблем развития социалистической революции, вставших в связи с переходом к новой экономической политике (НЭП). По этим вопросам в Российской Коммунистической партии (большевиков) шла напряженная дискуссия. В центре ее стояла проблема перспектив социалистической революции в сложившихся внешне- и внутриполитических условиях, способности новой экономической политики обеспечить развитие и победу революции. Основной фронт борьбы проходил между Лениным и Троцким. В исторической литературе этот этап их взаимоотношений разработан недостаточно.

Троцкий выступал с особой позицией практически по всему спектру важнейших политических и теоретических вопросов и предложил свою, отличную от ленинской новую экономическую политику и альтернативную программу действий. Со своими оценками и предложениями выступали также представители других политических сил и партийные деятели («рабочая оппозиция», Н.И. Бухарин и др.), однако их влияние было недостаточно сильным, чтобы представлять опасность для принятой Коммунистической партией ленинской концепции НЭПа. Большинство членов Политбюро — Сталин, Каменев и Зиновьев — в этой борьбе поддерживали Ленина.

В этой главе мы рассмотрим те аспекты идейно-политической борьбы, которые имеют важное значение для анализа интересующей нас проблемы, поскольку в последних письмах, записках и статьях В.И. Ленина эта борьба нашла свое проявление и продолжение.

Преодоление кризиса, последовавшего за гражданской войной, сначала мыслилось большевистским руководством в рамках прежней политики — так называемого «военного коммунизма» — и уже принятой тактики восстановления народного хозяйства. Предполагалось с помощью изъятия средств из деревни поднять крупную промышленность, затем начать преобразовывать сельское хозяйство с помощью и на базе техники, поставляемой промышленностью. Изменения должны были претерпеть лишь методы хозяйствования и система управления народным хозяйством. Такие взгляды развивал В.И. Ленин, например, в докладе ВЦИК и СНК о внешней и внутренней политике на VIII Всероссийском съезде Советов 22 декабря 1920 г.¹ Однако попытки стимулировать работу крестьян, предпринимаемые на базе политики «военного коммунизма», не создавали хозяйственного стимула для развития крестьянского хозяйства. Недовольство в деревне продолжало усиливаться. Советская власть оказалась перед лицом крестьянских выступлений, объективно превращавшихся в контрреволюцию по отношению к пролетарской социалистической революции.

Ленин, оценивая создавшееся положение, говорил о «крестьянской (мелкобуржуазной) контрреволюции»: «Такая контрреволюция стоит уже против нас», и судьбу социалистической революции в России «решит борьба, которая будет происходить по принципу «Кто кого?»»² Чтобы предотвратить нежелательное развитие событий, В.И. Ленин предложил совершить глубокий тактический маневр. 8 февраля 1921 г. он внес в Политбюро предложение пойти навстречу трудящемуся крестьянству, для чего, во-первых, заменить изъятие хлеба по разверстке натуральным налогом; во-вторых, уменьшить размер налога по сравнению с разверсткой; в-третьих, ввести стимулирование работы крестьянина понижением процента налога; в-четвертых, «расширить свободу использования земледельцем его излишков сверх налога в местном хозяйственном обороте, при условии быстрого и полного внесения налога»³. Это должно было сбить волну контрреволюции, возвратить политическое взаимопонимание с крестьянством, наладить с ним взаимодействие в области экономической и создать политические условия для продолжения социалистической революции. Вот тот минимум задач, которые решались этим предложением. X съезд РКП (б) принял предложения Ленина.

Право на авторство НЭПа у Ленина оспаривал Троцкий⁴. Вопрос об этих претензиях Троцкого очень важен для понимания всей глубины разногласий Ленина и Троцкого по вопросу НЭПа. На XI съезде Троцкий, например, говорил, что именно он предложил «в феврале 1920 г., накануне IX съезда, перейти к продовольственному налогу от разверстки и к договорным отношениям в промышленности»⁵. Троцкий действительно в начале 1920 г. выступил с предложениями, которые во многом перекликались с предложениями Ленина февраля 1921 г., но не были тождественны им, как он утверждал.

Что же предлагал Троцкий? В начале 1920 г. когда мирная передышка в ходе гражданской войны позволила выдвинуть на первый план вопросы хозяйственного строительства, Троцкий предложил внести коррективы в отношения с крестьянством. Выступая на заседании Московского комитета РКП(б) 6 января 1920 г. с докладом «Основные задачи и трудности хозяйственного строительства», он заявил: «Пока у нас недостаток хлеба, крестьянин должен будет давать советскому хозяйству натуральный налог в виде хлеба под страхом беспощадной расправы. Крестьянин через год привыкнет к этому и будет давать хлеб. Мы выделим пролетарские части, сотню-две тысячи для создания продовольственных базисов. И тогда, создав… возможность общей трудовой повинности, как принудительной, при огромном значении воспитательного фактора, мы сумеем наладить наше хозяйство» (курсив наш. — B.C.)⁶. Как видно, в предложении Троцкого налог вписан в прежнюю систему экономических отношений и не играет той экономической и политической роли, которую он имел в предложениях Ленина.

В феврале 1920 г. Троцкий направил в ЦК РКП(б) тезисы «Основные вопросы продовольственной и земельной политики», в которых развил свои предложения: «Нынешняя политика уравнительной реквизиции по продовольственным нормам, круговой поруки при ссыпке и уравнительного распределения продуктов промышленности направлена на понижение земледелия, на распыление промышленного пролетариата и грозит окончательно подорвать хозяйственную жизнь страны». «Продовольственные ресурсы грозят иссякнуть, против чего не может помочь никакое усовершенствование реквизиционного аппарата. Бороться против таких тенденций хозяйственной деградации возможно следующими методами: 1. Заменив изъятие излишков известным процентным отчислением (своего рода подоходно-прогрессивный натуральный налог) с таким расчетом, чтобы более крупная запашка или лучшая обработка земли представляли все же выгоду; 2. Установив большее соотношение между выдачей крестьянам продуктов промышленности и количеством ссыпанного ими хлеба не только по волостям и селам, но и по крестьянским дворам» (курсив наш. — B.C.)⁷.

Первоначальный вариант НЭПа исходил из того, что отступление в экономике в целом будет ограниченным: от использования методов, свойственных социалистической экономике (план, отсутствие товарно-денежных отношений и т.д.)» советская власть перейдет к широкому использованию госкапитализма*.

Госкапитализм в буржуазном обществе представлен предприятиями, принадлежащими государству, которое выступает в виде совокупного капиталиста, а сами предприятия являются органической частью капиталистической экономики, сектором ее. В условиях диктатуры пролетариата ситуация меняется. Госкапитализм представляют предприятия, находящиеся в собственности государства, но сданные в аренду отечественным (нэпманы) или иностранным (концессия) капиталистам, кооперация мелких товаропроизводителей, а также те, посредством которых государству приходится вступать в экономические отношения с мировым капиталистическим рынком, например, для осуществления монополии внешней торговли⁵⁴. Все остальные предприятия, остававшиеся в управлении Советского государства, Ленин считал социалистическими. То есть государственный капитализм в условиях диктатуры пролетариата является социально-экономическим укладом.

Но этим характеристика госкапитализма в условиях диктатуры пролетариата не исчерпывалась. Опираясь на идеи, высказывавшиеся еще К. Марксом и Ф. Энгельсом, В.И. Ленин развивал взгляд на госкапитализм как на «своеобразный выкуп» пролетариатом, взявшим в свои руки политическую власть, экономики у тех капиталистов, которые готовы к сотрудничеству с диктатурой пролетариата на условиях превращения их в специалистов. Это позволяло «перехватить» у капиталистов предприятия на ходу, не останавливая и не разрушая производства⁵⁵. Госкапитализму отводилась важная роль в деле социального преобразования мелкобуржуазных слоев (ремесленники, торговцы, крестьяне), которые в отличие от пролетариата, способного непосредственно перейти от капитализма к социализму, переходят от капитализма к социализму через госкапитализм⁵⁶, который выступает в качестве средства, способа обуздания мелкобуржуазной стихии (хлебная монополия, кооперация, подконтрольный частный капитал)⁵⁷.

Таким образом, по мысли Ленина, государственный капитализм — это такой социально-экономический уклад общества, начавшего социалистические преобразования, который способен преобразовывать частнокапиталистический, мелкобуржуазный и патриархальный уклады в социалистический. Благодаря этой способности госкапитализм выступает также в качестве метода, к которому прибегает диктатура пролетариата для осуществления социалистических преобразований экономики и общества.

Вынужденная условиями гражданской войны национализация промышленности, железнодорожного и водного транспорта сделала госкапитализм и как социально-экономический уклад, и как специфический метод социалистического строительства ненужным. Но с переходом к НЭПу госкапитализм снова приобрел актуальность. В это время Ленина интересует, во-первых, его природа, позволяющая обеспечить эту социально-экономическую эволюцию непролетарских слоев населения, во-вторых, практические вопросы развития государственно-капиталистических предприятий (монополия внешней торговли, кооперация, концессии, аренда и т.п.) и, наконец, в-третьих, — проблема преобразования их в социалистические⁵⁸. Ленинская концепция госкапитализма позволяла увидеть перспективу роста социалистического сектора в условиях НЭПа и наращивать социалистический сектор экономики.

Осенью 1921 г. стало ясно, что произведенная уступка недостаточна, что стихию капиталистических отношений в рамках госкапитализма удержать не удается, хозяйственная жизнь перехлестывает через установленные для нее рамки. Приходилось признавать то, что получилось, — свободу торговли, возможность допущения которой категорически отрицалась весной 1921 г.

Предстояло сделать выбор: отступить еще или дать бой на ранее занятых позициях. Поскольку Ленин спасение революции связывал с отношениями диктатуры пролетариата с крестьянством⁵⁹, это определило его отношение . к дальнейшим событиям: он предложил еще отступить. Однако перспектива новых уступок усилила в партии скепсис в отношении возможности новой экономической политики служить победе социалистической революции. Настало время более глубокого осмысления всего опыта революции, представлений о путях и методах строительства социализма.

Обоснованию необходимости нового отступления, объяснению его политического смысла и выявлению экономических возможностей Ленин посвятил свои важнейшие публичные выступления конца 1921 — начала 1922 г. В них он произвел переоценку всего опыта социалистического строительства. При этом он акцентировал внимание уже не столько на вынужденном разрухой характере НЭПа, а на том, что в нем проявилось фактическое признание ошибочности прежних представлений о процессе развития социалистической революции.

Было ли завещание Ленина? Вот первый вопрос.

Ответить на него можно так: Владимир Ильич Ленин никакого завещания не писал, не диктовал.

На этом можно было бы завершить данную работу. Однако имеются достаточно серьезные дополнительные обстоятельства, требующие существенных уточнений и дополнений.

Слово «завещание» имеет юридический смысл: документ, в котором кто-либо дает указания на то, как распорядиться его имуществом или властными полномочиями. В данном случае такое толкование отпадает. У Ленина не было каких-то существенных личных ценностей, а его положение партийного лидера и главы государства нельзя было передать кому-либо по личному распоряжению.

Однако завещание можно понимать как завет (наставление, совет), адресованный своим последователям. Например, в христианском Священном Писании есть Ветхий Завет и Новый Завет. В основе первого лежат заповеди Моисея, полученные, согласно преданию, от Бога. Таков религиозный Закон, единый и для христиан, и для иудаистов. В основе второго — заповедь любви к ближнему, провозглашенная Иисусом Христом.

Вот и в предсмертных своих работах Ленин высказал некоторые соображения, которые принято считать его политическим завещанием (хотя, повторю, сам он так не считал). Кого-то может покоробить, а то и оскорбить приведенное упоминание о Священном Писании. Однако оно дано не случайно и, уж безусловно, не с целью его сопоставления с ленинскими заветами.

Учение Маркса, дополненное Лениным (марксизм-ленинизм), в Советском Союзе стало, по сути, атеистическим священным писанием. Лев Троцкий едва ли не первым это провозгласил: «Маркс — пророк со скрижалями, а Ленин — величайший выполнитель заветов, научающий не пролетарскую аристократию, как Маркс, а классы, народы, на опыте, в тягчайшей обстановке…»

В таком отношении к партийным вождям нет ничего удивительного. Ведь атеизм — это религиозная концепция, основанная на предположении, что Бога нет. Такой тезис столь же недоказуем, как и противоположный. По этой причине «научного атеизма» быть не может, ибо любое научное учение отличается от религиозного или философского тем, что его можно подтвердить или опровергнуть на основе фактов, а не только рассуждений (философия) и, тем более, веры (религия).

Заветам Ленина первым придал сакральный характер Иосиф Виссарионович Сталин.

На траурном заседании съезда Советов 26 января 1924 года он произнес речь, которую позже называли клятвой: «Мы, коммунисты, — люди особого склада. Мы скроены из особого материала. Мы — те, которые составляем армию великого пролетарского стратега, армию товарища Ленина». Само это начало, звучащее эпически, на религиозный манер, заставляет вспомнить, что в духовной семинарии Иосиф Джугашвили считался отличным учеником и что он писал неплохие стихи.

Сталин перечислял заповеди усопшего вождя, а после каждой из них торжественно провозглашал: «Клянемся тебе, товарищ Ленин, что мы с честью выполним эту твою заповедь!»

Вряд ли тогда Сталин был знаком со «Словом о законе и благодати», произнесенным почти за тысячу лет до него митрополитом Иларионом в киевском соборе. Преподобный воскликнул, обращаясь к почившему князю Владимиру: «Восстань, о честный муж, из гроба своего! Восстань, отряхни сон, ибо ты не умер…» И еще: «Радуйся, учитель наш и наставник благоверию! Ты правдою облечен, крепостью препоясан, истиною обвит, смыслом венчан…»

Сходство речей крупного политика и церковного иерарха не случайно. Обращение к умершим так, словно они находятся здесь же, слышат и благословляют ораторов и всех присутствующих, — отличительная черта именно религиозного сознания.

Ленин к тому времени превратился в символическую фигуру. Об этом свидетельствует неподдельное горе народа после его смерти: в лютый январский мороз к гробу с телом Ленина, выставленному в Колонном зале Дома союзов, за четыре дня прошло около 900 тысяч человек. (Об этом следовало бы помнить тем, кто в наше время распространяется об антинародной политике Ленина и отсутствии к нему народной любви.)

Сталин чутко уловил и, возможно, сам переживал подобное чувство. Поэтому его клятва Ленину произвела огромное впечатление на слушателей. Она знаменовала появление нового вождя партии.

Но тут возникает немало тайн и вопросов, обсуждение которых предполагает данная книга.

ЧАСТЬ 2 ИСТОЧНИКОВЕДЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ «ЗАВЕЩАНИЯ» ЛЕНИНА

Что следует считать политическим завещанием Ленина?

Кого предполагал Владимир Ильич в свои преемники как партийного и государственного лидера?

Не стал ли Сталин узурпатором власти вопреки завету Ильича?

Чем объяснить тот факт, что преемником Ленина не стал Троцкий?

Исполнил ли Сталин ленинские заветы?

Прервем перечень вопросов. Впереди еще будет их немало. Обратим внимание на самый, быть может, важный: какой смысл сейчас обсуждать проблемы, имеющие исторический смысл?

Мы живем в трудный период России. Перед страной, народом стоит сакраментальный вопрос: «Быть или не быть?» Он вовсе не риторический и не философский, а прагматичный, актуальный. Тем, кому он представляется надуманным или несущественным, напомню несколько очевидных истин, основанных на фактах.

Никогда еще в своей истории русский народ не вымирал так устойчиво и неуклонно в мирное время, да еще когда отдельные кланы, группы, личности неимоверно обогащаются за его счет.

Никогда еще великая держава не распадалась без войн и видимых потрясений столь быстро и радикально, утратив не только многие важные составные части, но и дружеское окружение.

Никогда еще русская культура не находилась в таком упадке и не утрачивала до такой степени своего престижа в мире.

Никогда и ни в какой стране не наблюдалось такого шельмования своего недавнего славного прошлого, такого напора антинародной пропаганды, такого торжества лжи, лицемерия, предательства.

Никогда еще не были столь сильны и объединены антироссийские, антирусские силы, и редко было столь мало у нашей Родины друзей.

Никогда еще Россия не была экологической, а также интеллектуальной колонией Запада, куда постоянно перетекают в огромном количестве наши энергетические и интеллектуальные ресурсы.

Никогда еще так не обострялся глобальный экологический кризис. Ныне техническая цивилизация вступила в острое противостояние с окружающей природной средой, а это чревато в ближайшие десятилетия потрясениями для всего человечества.

Никогда еще не было такого бесцельного и бессмысленного существования наиболее промышленно развитых государств, ориентированных на максимальное удовлетворение постоянно растущих материальных потребностей определенной части населения при полном пренебрежении к высшим духовным ценностям.

Никогда еще все эти — и некоторые другие — локальные и глобальные проблемы не составляли такой клубок противоречий, как в XXI веке. Чтобы хотя бы отчасти разобраться в них, необходимо внимательно и честно взглянуть на историю нашей страны и, по возможности, всего человечества.

Никогда не было такой жгучей, хотя и сознаваемой немногими, необходимости понять прошлое в динамике и взаимосвязи событий. Ибо в противном случае свершится апокалипсис и Страшный суд над бездумной и безумной нашей технической цивилизацией.

Надо ли ворошить прошлое? Не пора ли забыть о том, что было, и заняться насущными проблемами?

Вообще — зачем изучать историю?

Интерес к ней определяется не только естественной человеческой любознательностью. Есть и не менее существенная причина.

Нам надо изучать прошлое, чтобы понять настоящее и получить более или менее надежные ориентиры на будущее.

Прошлое, словно корневая система дерева, определяет все то, что происходит теперь, предопределяя будущее.

Каждый из нас является результатом всего того, что происходило в прошлом. То же самое относится к любому обществу. Поэтому, познавая прошлое человека или общества, мы познаем самих себя.

Но в наше смутное время России ее сравнительно недавнее прошлое выступает не только в научном и философском аспекте. Оно стало мощным оружием в руках врагов социализма и коммунизма, СССР, а значит, нашего Отечества.

Владимир Ильич Ульянов-Ленин — один из наиболее трагических персонажей истории.

Казалось бы, он осуществил свою заветную революционную мечту. Взять власть в огромной, раздираемой противоречиями стране оказалось неожиданно легко и просто. Не только потому, что слабовольным было Временное правительство. Пожалуй, никто и не дорожил этой властью, не цеплялся и не сражался за нее всерьез, не на жизнь, а на смерть. Это не озадачило ни «ленинскую гвардию», ни самого вождя. Тяжелейшие испытания для них начались позже.

В гражданской жесточайшей войне, когда не раз казалось, что проиграно дело большевистской партии, в конце концов победа была на ее стороне. Тут-то и выяснилось, что удержать и укрепить свою власть в огромной стране, испытавшей кровавую междоусобицу и революционную перестройку — задача невероятно трудная.

Напряжение внутри общества нарастало. В руководстве партии усиливались разногласия. Все наиболее развитые страны были против Советской России. За рубежом оставалось более миллиона белогвардейцев. Скрытых внутренних врагов было не меньше. В недавно созданном Советском Союзе экономическое положение было чрезвычайно тяжелым: чудовищный голод, эпидемии (значительно меньше были потери от военных действий). Однако наибольшие опасения и постоянно нарастающую тревогу вызывала ситуация с крестьянством. Она не прояснялась, а все более усугублялась и запутывалась. Чаще и яростней вспыхивали крестьянские бунты. А ведь сельские жители составляли подавляющую часть населения страны…

Умственное и нервное напряжение Ленина не ослабевало, а лишь усиливалось со временем. Ему не довелось почивать на лаврах, принимая чествования. Конечно, были народные шествия, многолюдные митинги. Однако вряд ли это его радовало. Жизнь он завершал в венце терновом. Начиная со второй половины 1921 года он все чаще ощущал нервные срывы, головные боли.

Еще в начале 1917 года он жаловался в письме к сестре Марии Ильиничне: «Работоспособность из-за больных нервов отчаянно плохая». Лечивший его врач-невропатолог профессор В. Крамер сделал весной 1922 года такую запись: «В основе его болезни лежит действительно не одно только мозговое переутомление, но и тяжелое заболевание сосудистой системы головного мозга».

Обратите внимание на этот диагноз, поставленный известным в то время специалистом по невропатологии. Совершенно ясно сказано, что болезнь Ленина объясняется мозговым переутомлением и заболеванием сосудистой системы головного мозга. С первым пунктом все понятно, что же касается второго, напомним, что отец Ленина — Илья Николаевич Ульянов — также страдал подобным заболеванием и скоропостижно скончался в возрасте пятидесяти четырех лет.

Мы специально заостряем на этом внимание, поскольку сразу же после смерти Владимира Ильича в стане его врагов возникли всевозможные домыслы о причинах болезни Ленина. Самой расхожей, как и следовало этого ожидать, оказалась версия о застарелом сифилисе, приведшем к мозговому заболеванию и расстройству психики главы советского правительства. Эта версия была охотно подхвачена на закате горбачевской перестройки ярыми борцами за демократию и продолжает обсуждаться ими до сих пор. Понятно, что никаких официальных медицинских документов они привести не могут и ограничиваются пересказом сплетен по типу «Иван сказал Николаю, Николай — Петру, а Петр — Федору».

Самое удивительное, что некоторые из этих «исследователей», видимо, всерьез верят в то, что у Ленина был сифилис. Дело тут не только в личности Владимира Ильича, которая вызывает у них поистине болезненную ненависть. Для всех этих деятелей кажется совершенно естественным, что лидер влиятельной политической партии мог вести беспорядочную половую жизнь и заразиться венерическим заболеванием. В их «демократической» среде моральная распущенность и вседозволенность — обычные явления. Для этих «борцов за общечеловеческие ценности» и свальный грех — не грех, и педерастия — естественная черта натуры, отчего же им не предположить, что и Ленин был таким же, как они?

С другой стороны, стремление любыми способами опорочить и принизить Ленина объясняется не только очевидным политическим заказом, но и чувством собственной нравственной ущербности «разоблачителей». Английский сатирик Дж. Свифт в «Путешествии Гулливера» описал мерзкую породу выродившихся (в буквальном смысле) людей, дав им прозвище еху. Так вот, эти еху не могли вытерпеть в своем окружении благородного и чистого (опять-таки в буквальном смысле) Гулливера. Как только еху сумели добраться до него, они его обгадили (снова в буквальном смысле) с головы до ног, дабы он ничем не выделялся из их стада. Как говорится, комментарии излишни.

О «завещании» В.И.Ленина. Разоблачение «разоблачителей».

Этот термин не следует путать с «Политическим завещанием Ленина», термином, используемым в ленинизме для обозначения набора писем и статей, продиктованных Лениным во время его болезни, о том, как продолжать строительство Советского государства. Традиционно в него вошли следующие произведения:

В письме содержится критика советского правительства в его нынешнем виде. Он предупреждал об опасностях, которые он предвидел, и вносил предложения на будущее. Некоторые из этих предложений включали увеличение размера Центрального комитета партии , наделение Госплана законодательными полномочиями и изменение национальной политики, которую проводил Сталин.

Сталина и Троцкого критиковали:

Неспособность сделать документ более доступным внутри партии оставалась предметом разногласий во время борьбы между левой оппозицией и фракцией Сталина-Бухарина в 1924-1927 годах. Под давлением оппозиции Сталину пришлось снова прочитать завещание на июльском празднике. 1926 г. Заседание ЦК.

Историк Стивен Коткин в своей биографии Сталина утверждает, что к ленинскому авторству Завета «следует относиться [] с осторожностью», и предполагает, что его, скорее всего, написала Надежда Крупская. Коткин указал, что предполагаемые диктовки не были зарегистрированы секретариатом Ленина в обычном порядке в то время, когда они якобы давались; что они были напечатаны, без стенографических или стенографических оригиналов в архивах, и что Ленин их не подписывал; что к предполагаемым датам диктовок Ленин утратил большую часть своей речи после серии небольших ударов 15-16 декабря 1922 года, что ставит под сомнение его способность диктовать что-либо столь же подробное и понятное, как Завет, и что диктовка, якобы данная в декабре 1922 года, подозрительно откликается на дебаты, имевшие место на XII съезде партии в апреле 1923 года.

Однако эта точка зрения не получила широкого распространения. Завещание было признано подлинным подавляющим большинством историков, включая Э. Х. Карра , Исаака Дойчера , Дмитрия Волкогонова , Вадима Роговина и Олега Хлевнюка . Заявления Коткина также были отклонены Ричардом Пайпсом вскоре после их публикации.

Когда в России в последние годы громко, на всю страну, звучало имя В. И. Ленина? И в каком семантическом или, извините за выражение, идеологическом ракурсе?

Телевизионный сериал «Завещание Ленина», снятый по произведениям В. Т. Шаламова, оказался первым, авторы которого осмелились прямо напомнить об имени вождя большевиков и косвенно — о его заветах. Уже поэтому, ввиду своих откровенно полемических интенций, сериал заслуживал куда более серьезного внимания и анализа, нежели ему было посвящены — и не только со стороны киноведческого цеха, но и со стороны историков, социологов и культурологов. Автор может коснуться лишь некоторых проблем, затронутых фильмом, — в той мере, в какой они относятся непосредственно к Шаламову и его биографии, а также и там, где они, по воле авторов сериала, явно выходят за эти рамки. Полагаю, что вечный вопрос об экранизациях и их методах в данном случае особенно актуален.

Загадка «Политического завещания» В.И. Ленина

Судя по всему, в том числе по откликам в Интернете, внимательных зрителей у этого сериала было немного. И во время премьеры, которая состоялась в прайм-тайм на государственном телеканале «Россия» накануне 100-летия В. Т. Шаламова, в июне 2007 года, и во время утренних повторов в декабре 2009-го. Что ни говори, а сериалы собирают специфическую аудиторию. И если можно с уверенностью утверждать, что домохозяйки этот фильм пропустили как слишком «тяжелый», «про политику и лагеря», то в кругу серьезного, думающего зрителя (которому и адресован сериал), полагаю, нашлось не так много энтузиастов, которые пунктуально просмотрели все 12 серий. Не потому, что неинтересно или лень, а потому, что некогда! Наш серьезный современник, какого бы возраста он ни был и чем бы ни занимался в жизни, вынужден чрезвычайно дорожить своим свободным временем. Он охотно посмотрит фильм в старом добром формате — час с небольшим, в крайнем случае, два часа (наивно веря, что о важном можно сказать и кратко). Соответственно, узнав о фильме по Шаламову, он смог присесть к телевизору, пожалуй, лишь на несколько серий, чтобы составить общее представление о картине.

В данном случае воспроизвожу, увы, и собственную ситуацию. Каким бы особым ни был мой интерес ко всему связанному с именем Шаламова, в свое время «Завещание Ленина» целиком увидеть не удалось. Лишь недавно, купив диск DVD и выкроив наконец несколько вечеров, я внимательно, поэпизодно просмотрел весь сериал. И сделал множество новых — в добавление к уже имевшимся от первого просмотра — открытий, которые дали основание изначально оценить сериал весьма сдержанно.

В итоге его подробный анализ и размышления в связи с его появлением получаются запоздалыми, но, надеюсь, небесполезными.[1] Особенно в свете тех неумеренных восторгов, которые расточали околокиношная публика и пресса по адресу фильма Николая Досталя и Юрия Арабова при его премьере. Напомню, что создатели сериала были удостоены высших российских телевизионных и кинематографических наград — «Тэфи», «Золотого орла» и «Ники». Один из этих призов (что стало для меня опять же запоздалой, но символической новостью, отловленной в Сети) вручал создателям фильма не кто иной, как бывший генеральный секретарь ЦК КПСС и президент СССР М. С. Горбачев, попавший в очередной раз под вспышки софитов (но вряд ли смотревший сериал).

Не смея подвергать сомнению демократические устремления инициатора перестройки и компетентность членов жюри конкурсов, полагаю, что главную роль в звездопаде, обрушившемся на эту картину, сыграли все же факторы внехудожественные, прежде всего — его тема. Очевидно, что он заполнил одну из пустот современного отечественного кинематографа и тем самым откликнулся на своего рода социальный заказ.

Если говорить откровенно, то заказ можно назвать и государственным. Это было заметно уже по весьма активной PR-кампании анонсирования сериала, что было бы невозможно без соответствующей команды сверху. Не случайно еще за месяц до премьеры журнал «Искусство кино» (2007, № 5) опубликовал материалы круглого стола, посвященного «Завещанию Ленина». Очень примечательна была преамбула главного редактора журнала Д. Дондурея к этой беседе:

«На последнем Берлинском кинофестивале четыре из четырнадцати конкурсных лент были посвящены теме фашизма, переосмысления и активного переживания, казалось бы, уже проясненной у немцев проблемной области. Причем, все картины сделаны в стандартах массовой культуры, для широкой аудитории… Почему же, — спрашивал редактор и критик, — величайшая трагедия нашего народа — тотальные репрессии сталинизма — чуть ли не табуирована?»

То есть можно предполагать, что «наверху» новый сериал рассматривался как одно из средств борьбы с наследием сталинизма, которое до сих постоянно дает о себе знать в России, выплескиваясь и в заявлениях лидеров КПРФ, и в широком распространении всякого рода бульварной литературы, восхваляющей Сталина (причем она заняла свою прочную нишу и в Интернете), и проникая даже на телеэкран — примером здесь может служить скандально известный сериал «Сталин. Live». Эту утилитарно-пропагандистскую, точнее — уже контрпропагандистскую роль фильма Н. Досталя и Ю. Арабова подчеркнул его демонстративный повтор в декабре 2009 г., накануне 130-летия со дня рождения Сталина, которое активно отмечали наши ностальгирующие по «железной руке» современники (хотя историки давно установили, что Сталин на самом деле родился в 1878 году, его поклонники никак не желают отказываться от вошедшей в подсознание канонизированной даты).

Надо учесть и то, что на Западе все чаще с тревогой говорят об этих тенденциях в умонастроениях нашего общества, а иногда и попросту спекулируют на них, стремясь создать негативный образ России как страны «невыученных уроков». Например, весьма усердствует в этом известная американская исследовательница темы ГУЛАГа (она занимается и Шаламовым) А. Апплбаум. С прямолинейностью, свойственной ее видному предшественнику в области россиеведения и советологии Р. Пайпсу, она постоянно твердит в своих статьях и выступлениях (в том числе в России) о «равнодушии» наших соотечественников к трагическим страницам своего прошлого, об отсутствии «покаяния» и т. д.

Подобные инвективы вызывают в душах некоторых представителей нашей творческой интеллигенции соответствующую рефлексию. С этой точки зрения, новый сериал можно рассматривать как отчет наших кинематографистов перед Западом и перед своей либеральной совестью…

Начнем с названия, точнее — с озвученной и титрованной кинозаставки, которая предваряет каждую из двенадцати серий.

Безымянное лагерное кладбище под заснеженной сопкой. Камера отъезжает от могильного столбика с жестяной из-под консервов, биркой и медленно выходит на панораму, сплошь усеянную такими же столбиками. За кадром под резкие удары фортепиано звучат (голосом актера Игоря Класса) известные слова Шаламова:

«Были ли мы? Отвечаю: “были” — со всей выразительностью протокола, ответственностью, отчетливостью документа».

Сразу после «картинки» кладбища на экране выплывает название сериала — «Завещание Ленина», снабженное через кадр подзаголовком «по произведениям Варлама Шаламова».

Если бы эта заставка не повторялась двенадцать серий подряд, на ее очевидную игривую, каламбурную двусмысленность (которая и дает повод говорить о цинизме), пожалуй, можно было бы не обратить внимания. Но надо быть поистине расслабленным в кресле у телеящика, чтобы после очередного, вдалбливаемого в голову повтора не понять, наконец, что хотели сказать здесь авторы. А сказали они — своей смелой комбинацией кладбищенских столбиков и названия сериала — на мой взгляд, следующее:

«Завещание Ленина — это лагеря, это бесчисленные безымянные могилы по всей стране. И именно об этом писал Шаламов. Мы так прочли его произведения».

В это, кажется, трудно поверить (как пропустили такую крамолу??! — возмущались бы добровольные цензоры еще лет двадцать назад), но иных толкований комбинация в заставке, увы, не дает. Ее по праву можно назвать комбинацией из трех пальцев, показанной на всю страну всем, кто, по замыслу авторов, по-прежнему питает иллюзии относительно исторической роли Ленина. А Шаламов тут не при чем — его, грубо говоря, использовали.

Сужу об этом с полной уверенностью, во-первых, потому, что экстравагантностью (или, точнее сказать, экстремизмом) в интерпретациях истории и литературы ныне никого не удивишь — мы живем, к несчастью, в такую эпоху, когда поистине, по Достоевскому, «все позволено» и самым актуальным из произведений великого писателя стал «Бобок» с его плясками на могилах и истерическими возгласами «заголимся и обнажимся»…

Во-вторых, основания для констатации цинизма уже в названии сериала «Завещание Ленина» дает предыдущая деятельность сценариста Ю. Арабова, прежде всего — его соавторство (вместе с А. Сокуровым) в известном фильме «Телец» (2001 г.). Вот где впервые был явлен миру политический постмодерн в его российском садомазохистском изводе: авторы решились показать больного, умирающего Ленина — со сладострастным смакованием деталей заведомо объяснимой неприглядности этой картины, которая приносила огромные страдания родным и друзьям и доныне заставляет всех нормальных людей отворачиваться от нее. Хотя имени Ленина в фильме не называлось, только слепой не мог понять, о ком идет речь. И несмотря на все туманные объяснения авторов, что фильм — «метафизический», реальность тут сквозила в каждом кадре. Очевидно, что прикрытие библейскими символами маскировало иную, гораздо более радикальную коннотацию — создатели «Тельца» проводили незамысловатую идейку о том, что страшный конец жизни Ленину достался поделом, что такова участь всех «людей власти», всех «тиранов». Если учесть, что предыдущий фильм этого цикла Ю. Арабова и А. Сокурова «Молох» был посвящен Адольфу Гитлеру, то можно догадаться, как далеко зашли современные модные «мастера культуры» в своих виртуальных расчетах со всей историей ХХ века. То, что «Телец» был обласкан в России перворазрядными кинематографическими призами и даже Государственной премией, а на извечно ангажированном Каннском фестивале Ю. Арабов был удостоен приза за лучший сценарий, — уже не удивительно. Также не удивительно, что для широкого показа этого фильма на отечественном ТВ хозяевами эфира было выбрано безопасное полуночное время — появись он в прайм-тайм, еще неизвестно, как бы среагировала на него многомиллионная аудитория, сохранившая о Ленине совершенно иные представления…

Об этом расколе между «продвинутым» (в смысле метафизических фантазий) сознанием некоторых представителей интеллектуальной элиты и сознанием «быдлятника» (так, от слова «быдло», принято именовать в киносреде массового зрителя, и Ю. Арабов тоже употребляет этот термин в одном из своих интервью) — еще придется порассуждать. Нас в данном случае занимает другое, а именно — внутренняя связь, своего рода преемственность «Тельца» и «Завещания Ленина». Очевидно, что Ю. Арабову было невозможно отказаться от взятой на себя роли ниспровергателя «идолов» и «тиранов», и он, в меру отпущенных ему новой темой возможностей, заявил — где-то намеком, с пресловутым с кукишем в кармане, где-то прямо (этого тоже еще придется касаться) — о не нравящейся ему (ну, не нравится — и все!) революции 1917 года, о тех, кто ее осуществлял, и тех, кто в нее горячо верил.

А что же Н. Досталь? Режиссер-постановщик фильма оказался, скажем так, по-интеллигентски не слишком самостоятелен — в большинстве случаев он следовал идеям и тексту мастеровитого, увенчанного лаврами Канн сценариста буквально.

Могу это утверждать, поскольку у меня есть на сей счет личное и вполне достоверное свидетельство: в свое время (в период съемок фильма в Вологодской области, питая поначалу искренний интерес к сериалу «по Шаламову») я имел возможность прочесть несколько частей сценария. Никаких сомнений в уместности и правомерности названия сериала режиссер уже тогда не высказывал. А у меня эти сомнения изначально возникли, и я не мог не поделиться ими в беглой беседе с Н. Досталем в перерыве между съемками. Диалог был как раз о двусмысленности названия.

Еще при первом просмотре фильма я обнаружил в некоторых его сценах поразительное стилистическое сходство с… пародиями-анекдотами Д. Хармса на тему «Однажды приходит Гоголь к Пушкину».

Повод дала прежде всего сцена визита молодого Шаламова к Л. Д. Троцкому (действие по фильму происходит в 1927 году). Я, извините, сильно хохотал над этим эпизодом, потому он резко вываливался из, казалось бы, трагической интонации всего сериала и своей абсолютной неправдоподобностью открывал один из секретов «творческой лаборатории» авторов. Правда, для того, чтобы до конца выяснить эти секреты, пришлось наводить кое-какие исторические справки.

Итак, третья серия, посвященная Шаламову — студенту МГУ и его участию в антисталинской оппозиции. Видно, что при реконструкции событий тех лет авторы немало постарались, собирая материал о товарищах Шаламова, прежде всего о едва упомянутой им в воспоминаниях Сарре Гезенцвей, которая, как он писал, «поставила его в ряды оппозиции». Всем участникам полуподпольного кружка было в ту пору около 20 лет, и налет иронии, с которым в сериале изображены усилия молодых героев («большевиков-ленинцев», как они себя называли) вернуть революцию с «термидорианского» пути на путь, указанный в политическом завещании Ленина, — наверное, был бы оправдан, если бы эта ирония часто не превращалась в откровенную насмешку. Такой насмешкой, рассчитанной на обывателя, и является, на мой взгляд, постоянное выпячивание на первый план необычайно «сильного» с точки зрения негативной мифологии имени Троцкого.

Когда Сарра Гезенцвей, приведенная волей авторов на завод Михельсона (это знак: здесь когда-то выступал Ленин), говорит на митинге голодным рабочим; «Если придет в Кремль товарищ Троцкий — будет у вас мясо!» — в это невозможно поверить, потому что сам Троцкий к тому времени уже не претендовал на власть и категорически запрещал использовать свое имя в качестве знамени оппозиции. Известно, что демонстрации, организованные сторонниками его «платформы» в Москве и Ленинграде 7 ноября 1927 года, проходили под лозунгом «Выполним завещание Ленина!» В московской демонстрации, разогнанной милицией, участвовал вместе со своими товарищами и Шаламов. И если бы авторы сериала нашли документальные кадры этой демонстрации либо попытались реконструировать ее в своем фильме (с участием Шаламова) — это было бы и правдиво, и впечатляюще. Но зачем правда, когда раскручен маховик фантазии, работающей в одном, заранее заданном направлении! «Давайте-ка еще раз пройдемся по Троцкому и намекнем на кое-что еще…»

Вот и идет юный, сосредоточенный Шаламов (арт. В. Капустин) вместе с другом на квартиру Троцкого, чтобы просить — нужна же авторам какая-то мотивация — освободить арестованную подругу Сарру и заодно «искать правду» у самого лидера оппозиции. Троцкий, оказывается, проживает сейчас «на квартире наркома Белобородова» (эта реплика, с упоминанием фамилии Белобородова, у Шаламова нигде и никогда не фигурирующей, звучит в маленьком эпизоде не раз, и мы скоро поймем для чего). Входят молодые люди в подъезд и спрашивают у вахтера, переодетого гепеушника, сначала Белобородова, а потом Троцкого. А гепеушник, сообразив, что перед ним наивные студенты, сбегав наверх, докладывает: «Лев Давидович сейчас занят. Он играет в шахматы с Анатолием Васильевичем Луначарским. Разыграна индийская защита, но до эндшпиля еще очень далеко». Студенты разворачиваются восвояси.

Ну, чем не анекдот?

Для чего он понадобился авторам — вопрос важнее. Чтобы показать, что молодой Шаламов питал какие-то надежды на Троцкого? Может быть, и для этого. Но вряд ли сценарист и режиссер не читали вполне однозначного свидетельства самого Шаламова в его автобиографии: «К Троцкому большинство оппозиционеров относилось без большой симпатии», — и не могли не понимать, что при таком отношении рядовой член оппозиции, к тому же беспартийный, не стал бы ломиться к Троцкому, тем более на тот момент уже опальному.

Может, авторы придумали эту сцену для того, чтобы посмеяться над нравами советской элиты, которая играет (или делает вид, что играет) в шахматы, отгородясь от народа? Слишком пошловато получается. Тем более, что, как свидетельствуют все исторические данные, в 1927 году Троцкий уже давно был в принципиальной политической ссоре с Луначарским и не мог с ним сидеть ни за каким столом.

Эпизод объясняется, на мой взгляд, проще: именно упоминанием, в одной семантической связке, фамилий Л. Д. Троцкого и А. Г. Белобородова. Это одна из скрытых аллюзий фильма, адресованная не «быдлятнику», который все равно ничего не понимает, а людям, сведущим в тайных письменах истории. Ведь этим людям, конечно, известно, что они, Троцкий и Белобородов (последний — начальник его канцелярии в Реввоенсовете, а в 1918 году — председатель Уральского совета), были самым прямым образом причастны к расстрелу царской семьи…

Тема, ставшая одной из популярнейших в современной России, затмившая для многих (в том числе для деятелей кино и ТВ) иные исторические горизонты, и как же было ее обойти в сериале, претендующем раскрыть русскую трагедию ХХ века? Хотя бы легким намеком сказать: «Мы, авторы, тоже понимаем, откуда, от каких дьяволов, все пошло. И то, что молодой Шаламов и его друзья тянулись к этим дьяволам, лишний раз говорит о том, как наивны и слепы они были».[3] Исторический микс, сделанный Ю. Арабовым и Н. Досталем, вполне соответствует этой точке зрения. Ведь если посмотреть серии, посвященные дореволюционной России, то в них как раз — об исто��ах «дьяволиады», обрушившейся на благообразную и богомольную страну.

Уже первые кадры фильма, о которых упоминалось, есть, на мой взгляд, чистое заимствование. Помните жестяную бирку на лагерном кладбище и закадровый голос с текстом Шаламова? Все это — прямая цитата из документального фильма А. Свиридовой и А. Ерастова «Несколько моих жизней» (1991 г.).

Это был первый фильм о Шаламове. По заранее оговоренным с И. П. Сиротинской, наследницей писателя, условиям он был построен исключительно на шаламовских текстах. Ход тем более оправданный, что нашелся замечательный актер — П. Щербаков, который проработал за кадром почти час на одном дыхании. Низкий, чуть с «зэковской» хрипотцой, благородный баритон Щербакова стал своего рода каноном для озвучания Шаламова. То, как читает И. Класс в фильме «Завещание Ленина», обсуждать не станем, но с точки зрения режиссуры это — повтор, эксплуатация чужого приема.

В кадре с могильной биркой только одна существенная разница — документалистами он делался на Колыме, на сохранившихся остатках лагерного кладбища, а «художник» Н. Досталь построил рядами муляжи из свеженапиленных столбиков на Кольском полуострове (причем на первом столбике, лезущем в глаза двенадцать серий подряд, следы свежего спила так и остались…).

А что нам еще показывают в первой серии, в зачине или интродукции фильма, столь ответственной?

Со скрипом на морозе распахиваются ворота лагеря. Охранники в белых полушубках. Над воротами красный (тоже свежий) плакат со словами Сталина: «Труд есть дело чести и совести». Караульные вышки. И звонкие удары в рельс среди бела дня. За этим следует звон будильника, от которого просыпается в своей московской комнате герой — уже постаревший Варлам Шаламов…

Оригинальный ход, не правда ли? Мы с ним где-то и многократно встречались — он воспроизводит все привычные, усредненные стереотипы восприятия лагеря, перекочевавшие сюда из самых разнообразных источников. Особенно умилительны удары в рельс — этой детали Шаламов никогда не употреблял и имел на то причины.

«В пять часов утра, как всегда, пробило подъем — ударом молотка об рельс у штабного вагона», — вряд ли кто из читателей со стажем не помнит этой сакраментальной, своего рода исторической фразы. Так начиналась знаменитая повесть А. И. Солженицына «Один день Ивана Денисовича», вышедшая в 1962 г. Фраза о рельсе (по закону первой фразы, хорошо известному и писателям, и читателям) моментально сделалась едва ли не крылатой.

У Шаламова никакого звона в рельсы не найти. Ни в рассказах, созданных до повести Солженицына, ни, тем более, после. Не потому, что на Колыме был острый дефицит профильной стали — не как на подмосковных стройках или в Экибастузе, а потому, что писатель видел и понимал лагерь по-другому. Не через быт, а через человеческий дух, не через мелкие детали, а через трагическую символику. Не станем углубляться в эту тему — особенностям поэтики «Колымских рассказов» посвящено уже много исследований, отечественных и зарубежных. И если бы создатели фильма прочли их, а также внимательнее прочли бы самого Шаламова, то для интродукции выбрали бы нечто иное, нежели пресловутый рельс.

Например, что-нибудь из тех страшных символических «картинок» Колымы, которые запомнились Шаламову больше всего (о них он писал Б. Пастернаку в 1956 году и включал в рассказы):

«Белая, чуть синеватая мгла зимней 60-градусной ночи, оркестр серебряных труб, играющий туши перед строем арестантов. Желтый свет огромных, тонущих в белой мгле бензиновых факелов. Читают списки расстрелянных за невыполнение норм… Ворот у отверстия штольни. Бревно, которым ворот вращают, и семь измученных оборванцев ходят по кругу вместо лошади. И у костра — конвоир. Чем не Египет?…»

Таких, чисто шаламовских, образов — в фильме почти нет. Их заменяют, как правило, досочиненные за писателя устрашающе преувеличенные «картинки». Например, с выстрелом конвоира в толпу заключенных в пересыльной тюрьме перед Вишерой в 1929 году, что неправдоподобно для тех лет; с выстрелом в героя рассказа «Одиночный замер» Дугаева — чего нет в рассказе, как и фразы Дугаева: «Советская власть дала пос…ать от всей души», и т. д. Зато есть в сериале растянутая почти на целый час сюжетная линия рассказа «Мой процесс», когда Шаламову в 1943 году дали новый срок и вели под конвоем на суд в лагерный поселок Ягодное. Между прочим, эти сцены, как выясняется, нужны авторам лишь для того, чтобы, опять же, «опустить» советскую киноклассику 1930-х годов. Названия фильма, на который спешили конвоиры в Ягодное, подгоняя и избивая по пути Шаламова, сам писатель не упоминает, но Ю. Арабов его «домыслил» — «Свинарка и пастух». И показал кадры из него в лагерном клубе. А почему, скажем, не из «Веселых ребят»? Это было бы эффектнее. И сюр, и стёб, и развеивание советской мифологии одновременно. Но солидному профессору ВГИКа это показалось, по-видимому, перебором, и он соблюл некоторый «такт» по отношению к классикам, которые могли бы посмотреть на него с большим укором с портретов в том же киноинституте….

Что за сериал без женской, любовной линии? Следуя закону жанра, авторы изобразили некое подобие любовного треугольника — соперничество двух молодых женщин за сердце и за облегчение участи постаревшего писателя…

Здесь мы будем до предела кратки. Все, что фигурирует на эту тему с первой до последней серии, — чистая выдумка сценариста и режиссера. Причем выдумка снова бесцеремонна и оскорбительна по отношению к ныне живущим людям. «Прообраз» одной из героинь очевиден — это И. П. Сиротинская, которую Шаламов действительно глубоко любил и уважал, посвящал ей стихи и целые сборники своих рассказов и которая в конце концов самым достойнейшим образом исполнила свой долг любви и верности — сохранила для людей, для человечества все литературное наследие писателя, которое он ей завещал. Ее роль в судьбе Шаламова недаром сравнивают с ролью Беатриче в судьбе Данте — с той лишь разницей, что она стала «русской Беатриче», с грузом бытовых проблем, выпадающих русской женщине. Обо всем этом, в том числе о мучительной драме разрыва, И. П. Сиротинская с полной откровенностью не раз рассказывала в своих воспоминаниях, вошедших в итоговую книгу «Мой друг Варлам Шаламов» (М., 2006).

Но авторам (несмотря на то что один из них, Ю. Арабов, еще и поэт) совершенно чужда высокая поэзия и трагедия любви. Могу это с полным основанием утверждать, потому что сделать Беатриче «одной из», приравнять ее к некой «сопернице» — это сугубо алгебраический, холодно-сальерианский ход. Он просчитан опять же с точки зрения политических «сверхзадач» фильма. Недаром «соперницы» уже в первой серии сталкиваются авторами в споре о том, кто из них служит КГБ, кто «стукачка».

Не станем акцентировать внимание на том, какая из реальных женщин, посещавших Шаламова на его квартире, а затем в больнице для престарелых, послужила прототипом второй дамы, изображенной в сериале. Биографам известно, что этих дам было несколько, и они, осуществляя свою миссию по «спасению» писателя, в конце концов оказались по-женски расчетливы — первыми после его смерти пришли для заявления своих прав на наследство…

Такой грубой «сермяжной» правды, окружающей жизнь и смерть великого писателя, авторы сериала сознательно избегают. Но не было бы лучше и правдивее — вместо банальных мелодраматических «соплей», размазываемых по сериалу (прошу прощения за такое выражение, но ведь эти «сопли» — явно на обывателя), — привести и озвучить голосом того же И. Класса потрясающе прямые и по-мужски откровенные слова из дневников самого Шаламова, сразу развеивающие весь туман легенд по поводу его поздних одиноких дней:

«…Даже чтение вчерашней газеты больше обогащает человека, чем познание очередного женского тела, да еще таких дилетанток, не проходивших курса венских борделей, как представительницы прекрасного пола прогрессивного человечества».

Политическое завещание» В.И. Ленина и его оценка в историографии

Отчего же авторы сериала так часто говорят за и вместо Шаламова? Почему у них не наблюдается ни малейшей доли пиетета к автору и его произведениям (что предполагает любая экранизация)?

Почему никак не верится многократным заявлениям Н. Досталя о том, что он взялся за фильм исключительно из-за того, что осознал Шаламова «великим писателем» и воспринял свою работу как «миссию»?..

С великими так не обходятся. Не осознано оно, величие. Не поняли авторы Шаламова — ни молодого, ни зрелого, ни позднего, не поняли ни как личность, ни как писателя. «Всю жизнь меня принимали за кого-то другого», — признался как-то автор «Колымских рассказов». Вот этот «другой» и фигурирует в фильме — не как гордый, абсолютно независимый и неповторимый художник и мыслитель, а как, опять же, «один из» писателей-лагерников, отличавшийся лишь тем, что его рассказы были жестче, а стихи — лиричнее. Но и в стихи проникала почему-то ожесточенная жажда мести — недаром в фильме звучит «Славянская клятва» Шаламова: «Клянусь до самой смерти мстить этим подлым сукам…» И недаром эта черта писателя, весьма акцентированная и утрированная в фильме, вызвала душеспасительные упреки со стороны некоторых блюстителей чистоты библейской морали. («…Пока он отделен от Бога, он сам бесконечно болен и нуждается в исцелении. Кто может бросить в него камень и исцелить его? Тот, кто не бросит камень в его неверие, в его срывы, в его ожесточившуюся душу». Миркина З. ГУЛАГ и Заповеди Христа. Искусство кино, 2007, №8. Идеал для автора этой статьи — слова безымянного заключенного немецкого концлагеря: «Мир всем людям злой воли! Да престанет всякая месть, всякий призыв к наказанию и возмездию!..»)

«Ожесточенная душа», «срывы», «неверие» — все это знакомо. К ним можно добавить «безумноватые глаза», которые нашел у Шаламова еще в 1960-е годы А. И. Солженицын (см. его воспоминания «С Варламом Шаламовым»). Именно таким, «душевно надломленным», воспринимала писателя окружавшая его в последний период жизни литературная и окололитературная среда, в которой задавало тон пресловутое, отвергавшееся Шаламовым с порога «прогрессивное человечество». Для его обозначения писатель обычно употреблял аббревиатуру «ПЧ», чем подчеркивал свое презрение.

В сериале эта важнейшая тема обойдена, и вполне понятно, почему: потому что фильм своими корнями, своей идеологией и своим высокомерно-снисходительным отношением к Шаламову (что и видно в постоянном стремлении «поправить» и «исправить» его) — самым непосредственным и, можно сказать, генетическим образом связан с этой средой московских либералов и снобов, с их психологией и взглядами. В сущности, авторы фильма — и в общем замысле сериала, и в частных эпизодах, особенно тех, что относятся к последним годам жизни писателя, — воспроизводят и повторяют старые диссидентские бредни, родившиеся на пресловутых «кухнях». (На более строгом социологическом языке это можно назвать трансляцией клише или стереотипов сознания либеральной фронды позднего периода существования СССР).

Ох, уж как старалась эта публика вовлечь автора «Колымских рассказов» в свои ряды, сделать своим «знаменем» (вторым после Солженицына), противником советского строя, «внутренним эмигрантом»! Но всегда и по всем вопросам получала резкий и принципиальный отпор. Этот отпор можно проследить и по произведениям, и по письмам и дневникам Шаламова 1960-1970 гг.

Попытаемся истины ради хотя бы вкратце реконструировать основные предметы и пункты этой полемики.

Самым модным тогда среди первых новообращенных московских православных из круга «ПЧ» стал важнейший для них мировоззренческий вопрос:

«Как, вы, сын священника, не верите в Бога?!».

Шаламов: «Я ответил на этот вопрос рассказом “Необращенный”. Разве из человеческих трагедий выход только религиозный?».

«ПЧ»: «Вас, прошедшего Колыму, устраивает советская власть?!»

Шаламов: «Устраивает. Я же говорил, что Сталин и советская власть — не одно и то же. А сейчас жить можно. Мне пенсию прибавили».

«ПЧ»: «Но вас же не печатают?».

Шаламов: «Стихи печатают. А рассказы, я верю, дождутся своего часа».

«ПЧ»: «Почему вы отказались давать свои рассказы в Самидат?»

Шаламов: «Самиздат теперь, как я понял, — это отравленное оружие борьбы двух разведок в холодной войне».

«ПЧ»: «Почему вы не передаете рассказы на Запад?»

Шаламов: «В “Посев”? Он заслуживает только бича. В конце концов, у Запада другая история, у России — своя».

«ПЧ»: «Вы написали письмо в “Литературную газету”, где отреклись от “Колымских рассказов”. На вас что, надавило КГБ?»

Шаламов: «Смешно думать, что от меня можно добиться какой-то подписи под пистолетом. Я ни от чего не отрекаюсь — я против спекуляций на проблематике “Колымских рассказов”.

«ПЧ»: «Вы что, не хотите перемен в Советском Союзе?».

Шаламов: «Хочу. Но я против любых необдуманных, резких перемен. Вы знаете, что такое подземный блатной мир? Я его знаю. Он только ждет свободы, чтобы выйти на поверхность и убивать, делать мясо из вас, фраеров. А вы еще будете чесать им, блатарям, пятки…».

«ПЧ»: «Вы боитесь взойти на Голгофу во имя спасения России, принять крест?»

Шаламов: «Вы хотите сделать меня факелом, затолкать в яму, а потом писать петиции в ООН? Я — шантажеустойчивая личность. И я, извините, хорошо знаю, что ваше “ПЧ” состоит наполовину из дураков, наполовину — из стукачей. Но дураков нынче мало…»[5]

• Коммунистическая утопия.
• В.И.Ленин о сущности социализма
• Гуртовцев А.Л. Научные основы бытия человека
• Коммунизм. Рассклад по полочкам.
• Капитализм. Расклад по полочкам.
• О финансизме и капитализме.
• Научу магии.
• Человек с человеком.
• Социализм. Расклад по полочкам.
• Пушечный выстрел.

• Приглашаю Д.Б. Эпштейна посетить Украину 23 часа 11 мин. назад
• Мы с вами в совершенно разных параллельных мирах 1 день 13 часов назад
• Предоставьте украинцам право решать самим, с кем быть в союзе. 1 день 20 часов назад
• «Украина должна быть в тесном союзе с Россией» 1 день 21 час назад
• Нынче противоборство 1 день 22 часа назад
• Украина в контексте двух противоборствующих систем 1 день 23 часа назад
• Будь это украинский сайт… 1 день 23 часа назад
• «это позор, за который мне стыдно.» 2 дня 1 час назад
• Присоединяюсь! 2 дня 9 часов назад
• ДЭ — откуда все пошло-поехало 2 дня 10 часов назад

Тов. Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью. С другой стороны, тов. Троцкий, как доказала уже его борьба против ЦК в связи с вопросом о НКПС, отличается не только выдающимися способностями. Лично он, пожалуй, самый способный человек в настоящем ЦК, но и чрезмерно хватающий самоуверенностью и чрезмерным увлечением чисто административной стороной дела.

25.ХII.22 г. Записано М.В.

Сталин слишком груб, и этот недостаток, вполне терпимый в среде и в общениях между нами, коммунистами, становится нетерпимым в должности генсека. Поэтому я предлагаю товарищам обдумать способ перемещения Сталина с этого места и назначить на это место другого человека, который во всех других отношениях отличается от тов. Сталина только одним перевесом, именно, более терпим, более лоялен, более вежлив и более внимателен к товарищам, меньше капризности и т.д. Это обстоятельство может показаться ничтожной мелочью, но я думаю, что с точки зрения предохранения от раскола и с точки зрения написанного мною выше о взаимоотношении Сталина и Троцкого, это не мелочь, или это такая мелочь, которая может получить решающее значение.

4 января 1923 г. Записано Л.Ф.

Политическая и научная актуальность принципиальной борьбы против любого мифотворчества в отношении В.И.Ленина определяется задачами, стоящими перед современным коммунистическим движением. Эта борьба не столько оборонительная, преследующая цель восстановить в глазах трудящихся образ В.И.Ленина во всем его величии, сколько наступательная, призванная обеспечить подготовку и победу грядущей коммунистической революции.

Среди мифов, связанных с жизнью и деятельностью В.И.Ленина, наиболее коварным, изощренным, а также самым разрушительным по своим политическим и идеологическим последствиям оказался миф о так называемом «политическом завещании» В.И.Ленина, под которым принято понимать комплекс документов, известных также как его «последние письма и статьи». Научная сторона проблемы состоит в установлении ленинского авторства каждого из входящих в «завещание» документов. Необходимость такой постановки вопроса диктуется этими самыми документами. Они представляют собой тексты, напечатанные на пишущей машинке, В.И.Лениным не подписанные и никоим образом не заверенные. Надписи «Записано М.В.» или «Записано Л.Ф.» не могут заменить заверительной надписи, тем более, что в ряде случаев полностью исполнены на пишущей машинке. Случилось так, что ленинское авторство этих документов публично с самого начала сомнению не подвергалось. Принадлежность их В.И.Ленину признавалась как аксиома. Это вынужден был принимать и И.В.Сталин. Это вполне устраивало руководителей КПСС после его смерти и использовалось ими в политических целях. Историческая наука тоже была вынуждена принять навязанные ей правила и условия «игры». Между тем, научный подход требует подвергнуть этот комплекс ленинских документов источниковедческому анализу. Правильная научная постановка вопроса в данном случае состоит не в доказывании того, что тот или иной документ не принадлежит В.И.Ленину, а в доказательстве того, что он принадлежит ему.

Что завещал Ленин и что — Шаламов?

К действительно ленинской части «Завещания» относятся его «Странички из дневника», «О нашей революции», «Как нам реорганизовать Рабкрин», «Лучше меньше, да лучше», опубликованные в январе-начале марта 1923 г., диктовки («письмо к съезду») 26-29 декабря 1922 г. (о реорганизации ЦК партии и РКИ, о придании законодательных функций Госплану), а также 4 и 6 января 1923 года («О кооперации»). Хотя все эти документы и не подписаны В.И.Лениным, но их тексты, работа над ними (или отдельные фазы ее) зафиксированы в различных документах делопроизводства ленинского секретариата в режиме реального времени, а также в документах Политбюро. Т.е. оставили свой видимый след в момент работы В.И.Ленина над ними или сразу же после ее окончания, когда Ленин был еще дееспособен. Наконец, они хорошо согласуются с теми документами, которые получал В.И.Ленин и которые он брал для разработки, с той дискуссией, которая в то время шла в ЦК партии, с той позицией, которую он в ней занимал. Эти документы внутренне не противоречат друг другу, в них есть развитие взглядов, позиции, но не принципиальная смена их. Наконец, они не противостоят прежде заявленной В.И.Лениным позиции по тем или иным вопросам.

С совершенно иной ситуацией мы сталкиваемся в случае со второй группой документов — с неленинской частью «ленинского завещания», к которой относятся 1) печально знаменитые «характеристики», т.е. «диктовки» 24-25 декабря 1922 г. и 4 января 1923 г., в которых подводится база под политическую атаку против И.В.Сталина как фактического преемника В.И.Ленина в качестве лидера партии; 2) т.н. «статья» «К вопросу о национальностях или об «автономизации»», а также 3) примыкающие к ним по смыслу и политической направленности письма, «продиктованные» 5 и 6 марта 1923 г. (Троцкому, Мдивани, Махарадзе) с заявлением о политической солидарности с ними, а также И.В.Сталину с угрозой разрыва личных отношений. Нет ни единого документа, который бы в режиме реального времени зафиксировал работу В.И.Ленина над ними. Получается, что сам В.И.Ленин свою работу над ними не свидетельствует, свидетельств со стороны тоже нет!

Но все-таки, может спросить читатель, откуда-то нам известно об этой работе? О ней сообщают 1) т.н. «Дневник дежурных секретарей» В.И.Ленина и 2) лица, передававшие эти тексты в ЦК партии. Остановимся на этих свидетельствах подробнее. «Дневник» секретарей — один из самых излюбленных историками и публицистами источников, подлинность (и авторитет) которого никем прежде не подвергались сомнению. И напрасно. Изучение его приводит к выводу, что этот «дневник» в записях после 18 декабря 1922 г. не является документом делопроизводства ленинского секретариата, фиксирующего события в режиме реального времени, он есть плод литературно-художественного творчества на заданную историческую тему. Попросту говоря, он есть фабрикат, фальшивка. Судите сами. Приступ болезни 18-22 декабря 1922 г. выводит В.И.Ленина из прежнего режима работы. Соответственно перестает в прежнем режиме функционировать и его секретариат, обрываются записи в дневнике. А когда возобновляются, они являют нам совершенно иной «дневник». Мало того, что дневник ведется нерегулярно, между отдельными записями оставляют незаполненными целые листы или значительные части их, с тем, чтобы в эти пустоты внести записи за пропущенные даты. Об этом прямо говорят сделанные кем-то пометы, суть которых в том, что Л.А.Фотиева должна сделать запись за 28 декабря 1922 г., 4, 9-10, 24 января 1923 г., М.В.Володичевой предписывалось внести запись за 26 декабря и 17 марта.

Но и это не все, что-то вдруг «поехало» то ли в календаре, то ли у секретарей, у Фотиевой с Володичевой. За 30 января вдруг последовало 26-е того же месяца, затем 30-е второй раз появилось в том январе, но тут 24-е решило, что оно не хуже 30-го и тоже второй раз заявило о себе в этом «дневничке». Конец этому своеволию положило опять же 30-е, третий раз возникнув в январе 1922 г. Февраль решил, что он не хуже января: за 10 февраля в «дневнике» у секретарей последовало утро 7-го, за ним — утро 9-го, затем вечер 7-го, но утро 9-го решило: «шалишь» — и возникло в феврале второй раз. Конец этой чехарде положил вечер 9 февраля. Этих сбоев в ведении «дневника» вкупе с характером самих записей, носящих явно «мемуарный» характер (23, 24 декабря, 23, 30 января, 6 февраля), более чем достаточно, чтобы увидеть — перед нами не тот документ, каким нам предлагают его считать. К сказанному надо добавить, что после 18 декабря в ведении дневника не участвует жена И.В.Сталина Н.С.Алилуева, хотя продолжает работать в ленинском секретариате. В «дневнике» появляются вставки на полях (23, 24 декабря, 17, 30 января), свидетельствующие о работе над «дневником» после его заполнения. Все эти «шероховатости» «дневника» объясняются, видимо, тем, что работа над ним осталась незавершенной. Что-то помешало довести полуфабрикат до нужной кондиции.

Кроме «дневника» секретарей существуют дневниковые записи врачей. Между ними много противоречий. Например, секретари в «дневнике» молчат о работе с В.И.Лениным, врачи сообщают о ней: 25, 29-31 декабря, 1-4, 10, 13, 16, 27 января, 18-20, 25-27 февраля, 1, 3 марта. Итого 20 дней разноголосицы! Есть и примеры обратного рода, когда В.И.Ленин не работал с секретарями, а последние повествуют нам о диктовках и обстоятельных разговорах с ним: 24-26 января, 3, 9, 10, 12, 14 февраля. Еще 8 дней разноголосицы! Представьте себе «дневниковую» запись, в которой в 28 днях из 72-х отмечена такая несогласованность. Интересно, что на те дни, когда работа фиксируется только секретарями, приходится их информация о противостоянии В.И.Ленина И.В.Сталину в вопросах национально-государственного строительства и о подготовке им «бомбы для Сталина». Следовательно, «подмоченной» оказывается та информация, на которую опирается тезис о ленинском авторстве «статьи» «К вопросу о национальностях или об «автономизации»» и писем 5-6 марта 1923 года.

Не спасают положения и источники мемуарного характера, в частности, воспоминания Троцкого, секретарей В.И.Ленина Фотиевой, Володичевой, Гляссер, пытавшихся засвидетельствовать ленинское авторство этих документов и тем самым создать необходимую «источниковую базу». Они настолько противоречат делопроизводственным документам и записям врачей, друг другу, а порой и сами себе, что их информация не может быть принята на веру и послужить надежным свидетельством ленинского авторства этих текстов. Остается верить им на слово. Но это удел тех, кто хочет быть обманутым..

НЕКОТОРЫЕ АСПЕКТЫ «ПОЛИТИЧЕСКОГО ЗАВЕЩАНИЯ» В.И. ЛЕНИНА

Некоторые заметки Ленина были встречены холодно. Но в этом случае речь шла, по-видимому, не только о замешательстве перед новым. Сначала решили не публиковать его заметок о Рабкрине. Первая из них подверглась цензуре: из нее были изъяты как раз те несколько драгоценных слов, которые гласили, что «ни генсек, ни кто-либо из других членов ЦК» не должны быть в силах помешать контролю за их деятельностью*. Когда Зиновьев и Каменев комментировали эти статьи, то вывод, к которому они приходили, заключался в том, что нет никакой нужды в ревизии ленинизма. И это в такой
* Эта фраза —а она отсутствовала в тексте, напечатанном в «Правде» 25 января 1923 г., не появилась она и ни в одном из последующих собраний сочинений Ленина — была восстановлена по оригинальному, рукописному тексту лишь в пятом издании Полного собрания сочинений, вышедшего в свет в 1970 г. (В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 45, с. 387). Отсутствует она и в итальянском переводе статьи «Как реорганизовать абкрин» в т. 42 Полного собрания сочинений, выпущенного издательством «Эдитори Риунити», которое готовилось по четвертому русскому изданию.
Последние заметки Ленина за исключением крупных статей долгое время держались тайне, а на протяжении длительного периода сталинской диктатуры даже вовсе считались несуществующими и были опубликованы лишь после XX съезда КПСС (1956). первую очередь такая участь постигла — несмотря на прямо противоположное реше-
213

момент, когда, как отмечалось уже в то время, сам Ленин, верный своему методу, развивал и, следовательно, частично пересматривал собственную мысль35. На XII съезде также очень мало говорилось о последних ленинских заметках (исключение составляли оппозиционеры по национальному вопросу): единственный делегат, который вспомнил о них, сказал, что они явились «чем-то вроде разорвавшейся бомбы»36. Правда, главные ленинские предложения были утверждены съездом: численность Центрального Комитета была увеличена до 40 членов и 17 кандидатов, а Рабкрин слит с Центральной контрольной комиссией, также значительно увеличенной в своем составе. Однако большая часть сокровенного ленинского замысла была утрачена; в частности, вновь избранные члены ЦК вовсе не были теми рабочими, не побывавшими на руководящих постах, которым отдавал предпочтение Ленин. Наконец, съезд так и не узнал «завещания», хотя оно и было адресовано ему. В этом случае, однако, недоразумение, похоже, объясняется ленинской щепетильностью в оберегании тайны: вскрыть конверт без его согласия он просил только в случае смерти. Хотя подобное объяснение убеждает не всех советских историков, у нас нет данных, на основе которых его можно было бы поставить под сомнение37.
Сталин, таким образом, остался генеральным секретарем. Характерной чертой XII съезда, а большинство его делегатов было уже из числа работников организационного аппарата партии38, стало первое публичное проявление цезаризма, который уже был различим в объективном положении партии. Но указание, прозвучавшее как ответ на обеспокоенность по поводу возможности раскола (а такую обеспокоенность испытывал, разумеется, не один Ленин), весьма отличалось от только что подсказанного Лениным: требовалось меньше критики и больше триумфальности. Главный докладчик, Зиновьев, сказал: «Всякая критика партийной линии, хотя бы так называемая «левая», является ныне объективно меньшевистской критикой»39. Сталин, докладчик не только по национальному вопросу, но и по вопросам партийной организации, по-своему закамуфлировал проблему: хорошо зная о напряженных отношениях в партийной верхушке, он отрицал наличие какого бы то ни было раскола в Центральном Комитете. Он не исключал раскола в перспективе, но торжествующе провозгласил, что не видел такого спаянного, одушевленного одной идеей съезда40. Как Зиновьев, так и Сталин впервые утверждали, что на вершине партии необходимо присутствие некоего «руководящего ядра», представляющего собой как бы самостоятельную величину.
ние, принятое в 1927 г., — «Письмо к съезду», или «завещание», которое тем временем стараниями людей, сочувствующих троцкистам, появилось за границей (Roy A. Medvedev. Lo stalinismo. Milano, 1972, p. 47—48). Два других документа, необходимых для анализа ленинских идей последнего периода, увидели свет лишь после 1956 г. См. Л. А.Фотиева. Из воспоминаний о В. И. Ленине.—«Вопросы истории КПСС», 1957, № 4; Дневник дежурных секретарей В. И. Ленина. — «Вопросы истории КПСС», 1963, № 2.
214

XII съезд был также первым съездом, на котором полтора заседания заняли приветствия делегаций трудящихся, заверяющих в своей преданности партии как вождю рабочих и трудового люда.

Через несколько дней после XIII партконференции, вечером 21 января, Ленин умер под Москвой, в Горках, где провел последние месяцы своей жизни. После марта 1923 г. в состоянии его здоровья наступало порой легкое улучшение; ни разу, однако, оно не достигало такой степени, чтобы позволить ему заниматься какой бы то ни было политической деятельностью. Жена обычно читала ему газеты. Именно во время чтения документов конференции, 19 января, Ленин пришел в сильное волнение. Чтобы успокоить его, Крупская вынуждена была сказать, будто эти тексты приняты единогласно (что не соответствовало истине: по основной резолюции было подано три голоса против). 21 января внезапно последовал роковой удар56.
Смерть Ленина глубоко потрясла страну и все мировое коммунистическое движение. Скорбь выражалась не только в официальных траурных церемониях. Повсюду можно было наблюдать волнующие проявления народного горя — свидетельство того, что долгая революционная борьба пустила глубокие корни не только в умах, но и в сердцах людей. В жестокий мороз нескончаемые массы людей долгие часы ожидали в очереди, чтобы увидеть гроб с телом, выставленный в Колонном зале Дома союзов (бывшем доме Благородного собрания). Подсчитано, что за четыре дня перед гробом прошло около 900 тыс. человек. «Москва, та, что, согласно поговорке, не верит слезам, — писал позже писатель, которого не раз обвиняли в цинизме, — плакала навзрыд… Горе народа было большим, неподдельным»57.
Смерть Ленина явилась в то же время еще одним поводом для проявления тех черт цезаризма, которые имелись в партии. В те дни впервые нашел выражение тот культ усопшего вождя, который по самой своей природе был столь чужд характеру Ленина, хотя его как будто вполне оправдывала эмоциональная атмосфера момента.
222

Было решено сохранить тело и, набальзамировав его, выставить для публичного обозрения в специально построенном для этой цели Мавзолее у стен Кремля. Петроград переменил свое название на Ленинград. Перемена не была единственной. Со временем это стало обычаем. Именами вождей называли другие города. Сначала это практиковалось только по отношению к умершим — так, Екатеринбург на Урале стал Свердловском. Потом стали давать и имена живых: Царицын превратился в Сталинград в 1925 г., Елизаветград переименовали в Зиновьевск. Тем самым было положено начало обычаю присваивать имена руководителей заводам, школам, институтам, не говоря уже о более или менее крупных местностях и населенных пунктах.
Наконец на траурном заседании съезда Советов 26 января Сталин произнес необычную, почти обрядовую по своему тону речь, которая на протяжении всех лет его правления упоминалась как знаменитая «клятва». Стиль ее был чрезвычайно далек от ленинского, и в ней не было той озабоченности, которую Ленин выразил в своих последних статьях. Выступление начиналось словами: «Мы, коммунисты, — люди особого склада. Мы скроены из особого материала. Мы — те, которые составляем армию великого пролетарского стратега, армию товарища Ленина. Нет ничего выше, как честь принадлежать к этой армии… Не всякому дано быть членом такой партии». Затем следовала череда политических императивов, перечисляемых как заповеди, которые «завещал» Ленин. После каждой из них произносился ответ: «Клянемся тебе, товарищ Ленин, что мы с честью выполним эту твою заповедь!»59.

Партийные документы, научные работы и учебные материалы советского периода трактовали развитие СССР после смерти Ленина как «осуществление ленинского плана построения социализма». Положение о возможности построения социализма в отдельной стране (в отличие от первоначально предполагавшейся классиками марксизма мировой революции) — одно из основных положений ленинизма. В качестве статей, в которых был разработан план построения социализма обычно указывались «Государство и революция», «Очередные задачи Советской власти», «Экономика и политика в эпоху диктатуры пролетариата», «Лучше меньше, да лучше», «О кооперации». Выделялись следующие основные этапы осуществления ленинского плана:

• Социалистическая индустриализация. Хотя курс на индустриализацию был объявлен после смерти Ленина XIV съездом партии в декабрь 1925 года, часто указывалось, что этот курс явился продолжением ленинского плана ГОЭЛРО.
• Кооперировании крестьянства. Оценка роли крестьянства в революции была предметом многих работ Ленина. Одним из первых актов Советской власти был Декрет о земле. В годы гражданской войны крестьян вынуждали делиться продовольствием с рабочими посредством политики продразверстки, а затем продналога. Вопросам кооперации в деревне Ленин посвятил несколько работ: «Очередные задачи Советской власти», «Доклад о работе в деревне 23 марта 1919 г.», «О продовольственном налоге», «О кооперации». Поголовная коллективизация была осуществлена после смерти Ленина по решению XV съезда партии, состоявшегося в декабре 1927 года.
• Культурная революция. Ликвидация безграмотности и построение системы народного образования также рассматривались как осуществление идей Ленина. Отмечалось, что Ленин указывал на необходимость учиться (или, точнее, «учиться коммунизму», как он в «Задачах союзов молодёжи»).

Идея социалистического соревнования, ставшая популярным лозунгом в СССР, часто приписывалась Ленину. При этом цитировали статью «Как организовать соревнование?», в которой утверждалось:

Социализм не только не угашает соревнования, а, напротив, впервые создаёт возможность применить его действительно широко, действительно в массовом размере.

По оценке советских теоретиков, социализм был построен в СССР к 1936 году. Этот факт был закреплён Конституцией СССР 1936 года.

В последние дни в России вновь заговорили о дальнейшей судьбе Мавзолея Ленина. Поводом для этого стал конкурс, объявленный Союзом архитекторов России.

«Cтартовал приём заявок на Всероссийский конкурс на лучшую концепцию по ре-использованию Мавзолея В. И. Ленина на Красной площади. Творческое состязание получило статус специального проекта в рамках фестиваля „Зодчество“, который в этом году пройдет с 11 по 13 ноября в ВК „Гостиный двор“ под девизом „Вечность“. Дедлайн регистрации — 19 октября, — говорится в сообщении, опубликованном на сайте организации. — Приём заявок осуществляется до 19 октября. Лучшие работы будут экспонироваться с 11 по 13 ноября в рамках XXVIII Международного архитектурного фестиваля „Зодчество“ на площадке Выставочного комплекса „Гостиный двор“, а в заключительный день события, 13 ноября, будут объявлены победители конкурса… Цель конкурса — создать банк идей по ре-использованию Мавзолея — безусловного шедевра архитектуры ХХ века… Участникам конкурса предлагается разработать фор-эскиз проекта ре-использования Мавзолея В. И. Ленина на Красной площади в Москве в качестве музея, посвященного его проектированию и строительству, а также организовать маршрут, связующий здание на улице Воздвиженка с Мавзолеем на Красной площади. Другие идеи ре-использования Мавзолея не только допускаются, но и приветствуются».

В Положении о конкурсе заявляется: «Нахождение Вождя Великой Октябрьской Социалистической Революции В. И. Ленина в Мавзолее на Красной площади в Москве, в самом сердце страны, осознавшей исторические ошибки прошлого, входит в противоречие с современными представлениями о фиксации „вечной памяти“ и является нарушением русской православной традиции, а также воли самого Вождя… Есть свидетельства волеизъявления В. И. Ленина быть кремированным (воспоминания В. Д. Бонч-Бруевича) и похороненным на Волковском кладбище (воспоминания Н. К. Крупской). По мнению большинства историков, решение мумифицировать тело вождя для его сохранения в вечности в Мавзолее на Красной площади принадлежит И.В. Сталину, культ личности которого был развенчан сразу после его кончины еще в середине прошлого столетия. Совершенно очевидно, что в будущем тело В. И. Ленина будет предано земле в соответствии с его пожеланием и русской православной традицией».

История работы Ленина «Письмо к съезду». Справка

С главой Союза архитекторов России можно поспорить. Ибо в основу своей аргументации он кладет не просто сомнительные тезисы, а утверждения, многократно опровергнутые документально.

Владимир Ленин умер 21 января 1924 года в 18 часов 50 минут в усадьбе Горки Подольского уезда Московской губернии после тяжелой продолжительной болезни. В 22 часа в Кремле специальная комиссия наметила первые мероприятия по организации похорон, а в 2 часа 15 минут ночи состоялся экстренный пленум ЦК партии. В 3 часа 30 минут состоялось заседание Президиума ЦИК СССР для выбора членов комиссии по организации похорон Ленина. В неё вошли Клим Ворошилов, Владимир Бонч-Бруевич, Вячеслав Молотов и назначенный председателем комиссии Феликс Дзержинский.

23 января гроб с телом Ленина был доставлен на Павелецкий вокзал Москвы. Местом прощания с вождем стал Колонный зал Дома Союзов.

Почти сразу комиссия по организации похорон столкнулась с проблемой — из регионов приходили телеграммы с просьбой продлить прощание, так как не все желающие могли успеть приехать к установленному сроку. Местом захоронения был выбран некрополь у Кремлевской стены, где к тому времени уже были похоронены красногвардейцы, погибшие во время революционных боев, а также известные деятели революции, среди которых особо выделялся умерший в 1919 году от испанского гриппа Яков Свердлов.

Предложения о том, чтобы сохранить тело Ленина, стали поступать с мест и поначалу не имели какой-то конкретики. Медики сообщили, что такая процедура теоретически возможна. Дискуссия на сей счет была оживленной. Предложение поддержали Дзержинский, Молотов, Красин, Муралов. Против высказывались Троцкий, Бонч-Бруевич, Ворошилов. Крупская дала разрешение на временное сохранение тела, попросив вернуться к окончательному решению этого вопроса позже.

В первый деревянный Мавзолей тело Ленина поместили 27 января 1924 года. На тот момент никто точно не мог знать, сколь успешными будут усилия ученых, поэтому ни о каком сохранении тела на протяжении десятилетий речь не шла. В мае 1924 года лаборатория под руководством Владимира Воробьева и Бориса Збарского представила плоды своих усилий по долговременному бальзамированию на суд делегатов XIII съезда партии. Затем на Ильича смогли посмотреть делегаты 5-го конгресса Коминтерна. Эффект оказался потрясающим — Ленин выглядел как живой.

Собственно, успехи Воробьева и Збарского сделали возможным строительство гранитного Мавзолея, о судьбе которого ныне печется Союз архитекторов России. Он был построен к 1930 году.

Ну а что же с волей самого Ленина, который якобы хотел быть похороненным рядом с могилой матери?

Впервые о «завещании Ленина» заговорили в 1989 году. Можно указать трех человек, которые могут претендовать на приоритет — писатель и журналист Юрий Карякин, режиссер Марк Захаров и политик Анатолий Собчак.

2 июня 1989 года на заседании I Cъезда народных депутатов СССР Юрий Карякин заявил: «Еще в детстве я узнал один тихий, почти абсолютно забытый нами факт. Сам Ленин хотел быть похороненным возле могилы своей матери на Волковском кладбище в Петербурге. Естественно, Надежда Константиновна и Мария Ильинична, сестра его, хотели того же. Ни его, ни их не послушали… Была попрана не только последняя политическая воля Ленина, но была попрана его последняя личная человеческая воля. Конечно, во имя Ленина же».

Эти слова очень быстро стали рассматриваться истиной в последней инстанции — ну не могут же столь уважаемые люди один за другим лгать.

Однако вот что тот же Карякин заявлял в интервью газете «Смена»: «Так и сказал (проверьте стенограмму) — о тихой, шепотной легенде, ходившей в старобольшевистских кругах: мол, Ленин хотел, чтобы его похоронили там. Ни больше, ни меньше… Хотя на днях прочитал в какой-то газете: последнее слово завещания Ленина не выполнено. Неправда, документов таких нет».

Племянница Ленина Ольга Ульянова отрицала то, что завещание было: «Такого документа нет и быть не могло, в нашей семье также никогда не было разговоров на эту тему. Владимир Ильич умер в достаточно молодом возрасте — в 53 года и, естественно, думал больше о жизни, чем о смерти. К тому же, учитывая историческую эпоху, в которой жил Ленин, его натуру, характер истинного революционера, уверена, он бы и не стал писать завещание на эту тему. Владимир Ильич был очень скромным человеком, который меньше всего заботился о себе. Скорее всего, он оставил бы завещание стране, народу — как строить совершенное государство».

Зато есть документ, который полностью закрывает вопрос с завещанием. В 1997 году, когда тема захоронения была поднята в очередной раз, администрация президента Ельцина отправила запрос в Российский центр хранения и изучения документов новейшей истории (бывший Центральный партийный архив).

Выданная в ответ на запрос архивная справка гласит: «В РЦХИДНИ не имеется ни одного документа Ленина или его близких и родственников относительно „последней воли“ Ленина быть захороненным на определенном российском (московском или петербургском) кладбище… В письме к дочери Инессы Арманд Надежда Константиновна Крупская писала: «Его надо похоронить с товарищами; вместе под Красной (Кремлевской) стеной пусть лежат» (Реквизиты письма: РЦХИДНИ, ф. 12, оп. 2, д. 254, л. 7 об.».

про «Завещание» Ленина

1

Robert Payne. The Rise and Fall of Stalin. L. 1968. p. 16.

9

А.С. Пушкин. Собрание сочинений. М. 1975. Т4. С. 193.

10

Египетский султан Салах-ад-дин (XII век) взял Иерусалим и изгнал крестоносцев из Сирии и Палестины.

11

Эццелино да Романо — деятель средневековой Италии (XII–XIII века). Был правителем Вероны, Венеции, Падуи. Его легендарная жестокость нашла отражение в «Божественной комедии» Данте.

98

«Исторический архив». 1995 г. № 4. С. 55.

99

Иосиф Сталин в объятиях семьи. С. 18.

100

Там же. С. 18–19.

101

Там же. С. 19.

102

Там же. С. 17.

103

Светлана Аллилуева. Только один год. С. 317-318.

104

«Известия ЦК КПСС» 1990 г. № 11. С. 132.

105

Там же. С. 132-134.

106

«Известия ЦК КПСС» 1990 г. № 11. С. 134.

107

Иосиф Сталин. М. «Новатор» 1997. С. 11.

108

Г. Бухникашвили. Гори. С. 107-108.

109

Там же. С. 101–102.

110

Там же. С. 68.

111

Там же. С. 13.

112

Этот факт зафиксирован в некрологе в связи со смертью Е.Г. Джугашвили.

113

Любопытный эпизод в связи с этим сообщает бывший грузинский меньшевик Г. Уратадзе. В своей книге, изданной Гуверовским институтом войны, революции и мира, он, рассказывая о видном большевистском деятеле Грузии. Б. Мдивани пишет, что тот был большим мастером рассказывать анекдоты. «Как видно, он продолжал свои шутки и анекдоты и потом, когда он стал председателем грузинского Ревкома. Один из новых эмигрантов передал мне следующее: чтобы задобрить Сталина, ЦК (имеется в виду ЦК компартии Грузии — Н.К.) перевел во дворец его старуху-мать на жительство. Когда началась ежовщина по прямому распоряжению из Москвы, местная Чека неимоверно увеличила охрану матери Сталина и для этого расставила двойную цепь часовых вокруг дворца. В этом же дворце находился и Совнарком Грузии. Когда члены Совнаркома пришли во дворец и увидели такую охрану, спросили своего председателя Мдивани — чем вызвана она? И он, якобы ответил: «Это не я, а из Москвы по прямому проводу было спешное распоряжение усилить охрану Кеке» (Кеке — имя матери Сталина). — «А для чего это?» — «Это для того, чтобы она не родила другого Сталина», — как будто ответил Мдивани. Анекдот этот или шутка быстро распространились не только в Грузии, но и в России и передавали, что Сталин, узнав об этом, был страшно раздражен против Мдивани. Правда ли все это, или нет — не знаю, но, зная веселый характер Мдивани, я охотно допускаю, что он мог это сказать» (Григорий Уратадзе. Воспоминания грузинского социал-демократа. С. 209).

114

Аллилуева Светлана. Книга для внучек. «Октябрь». 1991 г. № 6. С. 44.

115

Цит. по Сталин: в воспоминаниях современников. С. 664.

116

Там же. С. 665.

982

«Независимая газета» 1 декабря 1999 г. (Сетевая версия).

983

«Известия ЦК КПСС» 1989 г. № 12. С. 197.

984

«Известия ЦК КПСС» 1989 г. № 12. С. 198–199.

985

Там же. С. 197.

986

«Известия ЦК КПСС» 1989 г. № 4. С. 196.

987

«Известия ЦК КПСС» 1989 г. № 12. С. 196.

988

Там же. С. 196–197.

989

«Независимая газета» 1 декабря 1999 г. (Сетевая версия).

990

Великие мысли великих людей. Т. 11. С. 201.

991

Jan Grey. Stalin. p. 152.

992

В.И. Ленин. Неизвестные документы. 1891–1922. С. 540.

993

«Известия ЦК КПСС». 1991 г. № 1.С. 191.

994

В.И. Ленин. Неизвестные документы. 1891–1922. С. 541.

995

«Известия ЦК КПСС» 1989 г. № 12. С. 197.

996

Такой разговор состоялся 30 мая 1922 г. «Известия ЦК КПСС» 1989 г. № 12. С. 201.

4

4 Андреев Г. Не рай строить, но ада не допустить // Литературная газета. 1997. № 51-52. – 24 дек.

5

5 Сталин был бы рад // Аргументы и факты. 1996. № 11.

41

41 Там же. С. 19; Rosenfeldt N.E. The Importance of the Secret Apparatus of the Soviet Communist Party during the Stalin Era // Mechanisms of Power in the Soviet Union. P. 40-70.

42

42 Хлевнюк О.В. Политбюро. Механизмы политической власти. С. 275.

43

43 Jana Howlett, Oleg Khlevniuk, Liudmila Kosheleva, Larisa Rogovaia. The CPSU’s Top Bodies under Stalin… P. 18.

44

44 Сталин и Каганович. Переписка. 1931 – 1936 гг. / Сост. О.В. Хлевнюк. Р.У. Дэвис, Л.П. Кошелева, Э.А. Рис, Л.А. Роговая. М., 2001. С. 10.

45

45 The Russian Review. 1999. Vol.58. No 4. P. 705-707.

46

46 Отечественная история. 2000. № 4. С. 110.

47

47 Cоколов А.К. Курс советской истории. 1917 – 1940. С. 9, 239; Общество и власть: 1930-е годы. Повествование в документах / Отв. ред. А.К. Соколов. М., 1998. С. 13.

48

48 Курицын В.М. История государства и права России. 1929 – 1940 гг. Учебн. пособие для высшей школы. М., 1998. С. 4.

49

49 Там же. С. 67.

50

50 Безыменский Л.А. Советско-германские договоры 1939 г.: новые документы и старые проблемы // Новая и новейшая история. 1998. № 3. С. 24-25; Гронский И. Из прошлого. М., 1991. С. 147.

51

51 Соловьев В., Клепикова Е. Заговорщики в Кремле: от Андропова до Горбачева. М., 1991. С. 5.

52

52 Вернадский В.И. Дневник 1938 года // Дружба народов. 1991. № 2. С. 221, 243.

53

53 В этой связи представляется очень ценным замечание М. Вайскопфа: ”К самому этому слову Центр Сталин питает какую-то маниакальную привязанность. Иногда он подразумевает под ним географическое средоточие всей России, а вместе с тем – узел гомогенно-национальный, промышленный и административный”. Вайскопф видит в жесткой подконтрольности и скованности отличие советского режима от национал-социализма, в котором, при сходной дисциплинарно-коллективистской риторике, действовал тем не менее совершенно иной принцип – чиновничьего вождизма (Fuehrertum), т.е. полицентризма, оставлявший широкое поле для личной бюрократической инициативы. Да и вообще гитлеровский режим был куда менее «тотален»… — Вайскопф Михаил. Писатель Сталин. М., 2001. С. 312, 316.

54

54 См. об этом подробно: Кирилина А. Рикошет, или сколько человек было убито выстрелом в Смольном. СПб., 1993; Getty J. Arch. The Origins of the Great Purges: The Soviet Communist Party Reconsidered, 1933 — 1938. N.-Y., 1985.

55

55 Волкогонов Д. Эту версию уже опровергла история // Известия. 1993. 6 янв.; Горьков Ю.А. Готовил ли Сталин упреждающий удар против Гитлера // Новая и новейшая история. 1993. № 3. С. 37 и др.

56

56 Вопрос о чистке государственных архивов на протяжении почти всего периода существования Советской власти подробно освещен в книге: Хорхордина Т.И. История Отечества и архивы: 1917 – 1980-е гг. М., 1994. По поводу состояния дел в партийных архивах в ней можно прочесть: “Были и другие архивы, которые стоят особняком в силу ведомственной принадлежности. В первую очередь это относится к бывшему ЦПА ИМЛ (ныне Российскому центру хранения и изучения документов новейшей истории – РЦХИДНИ), “кремлевским” архивам и архивам ЦК (об этом уже много писалось и говорилось), а также архивам партии на местах (об этом никто еще не сказал ни слова, хотя правовой беспредел там в отношении к архивам был таким же, если не более, абсурдным, чем в центральном аппарате)”. – С. 339.

57

57 Павлова И.В. Сталинизм: становление механизма власти. С. 149.

413

1 Цит. по: Орешин Б., Рубцов А. Сталинизм: идеология и сознание // Осмыслить культ Сталина. — М., С. 563 564.

414

2 Свидетельство Л. Троцкого: «Помню, огромное впечатление произвело на Ленина сообщение о том, как я вызвал письменным приказом роту Литовского полка, чтобы обеспечить выход нашей партийной и советской газеты. Ленин был в восторге, выражавшемся в восклицаниях, смехе, потирании рук. Потом он стал молчаливее, подумал и сказал: «Что же, можно и так. Лишь бы взять власть»» // История русской революции. Берлин, 1933. Т. I. С. 50.

415

3 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 18. С. 521.

416

4 Нилов Г. Как возвышался Сталин. Попытка гипотезы // Страна и мир (Мюнхен). 1988. № 5. С. 33.

417

5 Дорошенко В. Ленин против Сталина. 1922 – 1923 // Звезда. – 1990. — № 4. – С. 129.

23 декабря 1922 г.

Я советовал бы очень предпринять на этом съезде ряд перемен в нашем политическом строе.

Мне хочется поделиться с вами теми соображениями, которые я считаю наиболее важными.

В первую голову я ставлю увеличение числа членов ЦК до нескольких десятков или даже до сотни. Мне думается, что нашему Центральному Комитету грозили бы большие опасности на слу­чай, если бы течение событий не было бы вполне благоприятно для нас (а на это мы рассчитывать не можем), – если бы мы не предприняли такой реформы.

Затем, я думаю предложить вниманию съезда придать законо­дательный характер на известных условиях решениям Госплана, идя в этом отношении навстречу тов. Троцкому, до известной степени и на известных условиях.

Что касается до первого пункта, т. е. до увеличения числа чле­нов ЦК, то я думаю, что такая вещь нужна и для поднятия авто­ритета ЦК, и для серьезной работы по улучшению нашего аппарата, и для предотвращения того, чтобы конфликты небольших частей ЦК могли получить слишком непомерное значение для всех судеб партии.

Мне думается, что 50–100 членов ЦК наша партия вправе требовать от рабочего класса и может получить от него без чрез­мерного напряжения его сил.

Такая реформа значительно увеличила бы прочность нашей партии и облегчила бы для нее борьбу среди враждебных госу­дарств, которая, по моему мнению, может и должна сильно обостриться в ближайшие годы. Мне думается, что устойчивость нашей партии благодаря такой мере выиграла бы в тысячу раз.

24 декабря 1922 г.

Под устойчивостью Центрального Комитета, о которой я гово­рил выше, я разумею меры против раскола, поскольку такие меры вообще могут быть приняты. Ибо, конечно, белогвардеец в «Русской Мысли» (кажется, это был С. С. Ольденбург) был прав, когда, во-первых, ставил ставку по отношению к их игре против Совет­ской России на раскол нашей партии и когда, во-вторых, ставил ставку для этого раскола на серьезнейшие разногласия в партии.

Наша партия опирается на два класса и поэтому возможна ее неустойчивость и неизбежно ее падение, если бы между этими двумя классами не могло состояться соглашения. На этот случай принимать те или иные меры, вообще рассуждать об устойчивости нашего ЦК бесполезно. Никакие меры в этом случае не окажутся способными предупредить раскол. Но я надеюсь, что это слишком отдаленное будущее и слишком невероятное событие, чтобы о нем говорить.

Я имею в виду устойчивость, как гарантию от раскола на бли­жайшее время, и намерен разобрать здесь ряд соображений чисто личного свойства.

Я думаю, что основным в вопросе устойчивости с этой точки зрения являются такие члены ЦК, как Сталин и Троцкий. Отноше­ния между ними, по-моему, составляют большую половину опас­ности того раскола, который мог бы быть избегнут и избежанию которого, по моему мнению, должно служить, между прочим, уве­личение числа членов ЦК до 50, до 100 человек.

Тов. Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью. С другой стороны, тов. Троц­кий, как доказала уже его борьба против ЦК в связи с вопросом о НКПС, отличается не только выдающимися способностями. Лично он, пожалуй, самый способный человек в настоящем ЦК, но и чрез­мерно хвастающий самоуверенностью и чрезмерным увлечением чисто административной стороной дела.

Эти два качества двух выдающихся вождей современного ЦК способны ненароком привести к расколу, и если наша партия не примет мер к тому, чтобы этому помешать, то раскол может насту­пить неожиданно.

Я не буду дальше характеризовать других членов ЦК по их личным качествам. Напомню лишь, что октябрьский эпизод Зиновь­ева и Каменева, конечно, не являлся случайностью, но что он также мало может быть ставим им в вину лично, как небольше­визм Троцкому.

Из молодых членов ЦК хочу сказать несколько слов о Буха­рине и Пятакове. Это, по-моему, самые выдающиеся силы (из самых молодых сил), и относительно их надо бы иметь в виду следующее: Бухарин не только ценнейший и крупнейший теоре­тик партии, он также законно считается любимцем всей партии, но его теоретические воззрения очень с большим сомнением мо­гут быть отнесены к вполне марксистским, ибо в нем есть нечто схоластическое (он никогда не учился и, думаю, никогда не пони­мал вполне диалектики).

25 декабря 1922 г.

Затем Пятаков – человек несомненно выдающейся воли и выдающихся способностей, но слишком увлекающийся администраторством и администраторской стороной дела, чтобы на него можно было положиться в серьезном политическом вопросе.

Конечно, и то и другое замечание делаются мной лишь для настоящего времени в предположении, что эти оба выдающиеся и преданные работники не найдут случая пополнить свои знания и изменить свои односторонности.

Завещаю вообще никому не оплакивать меня

Николай Васильевич Гоголь — русский прозаик, драматург, поэт, критик, публицист, признанный классик русской литературы. Самое емкое определение его роли в русской литературе приписывается Ф.М. Достоевскому: «Мы все вышли из гоголевской «Шинели».

Находясь в полном присутствии памяти и здравого рассудка, излагаю здесь мою последнюю волю.

1. Завещаю тела моего не погребать до тех пор, пока не покажутся явные признаки разложения. Упоминаю об этом потому, что уже во время самой болезни находили на меня минуты жизненного онемения, сердце и пульс переставали биться… Будучи в жизни своей свидетелем многих печальных событий от нашей неразумной торопливости во всех делах, даже и в таком, как погребение, я возвещаю это здесь в самом начале моего завещания, в надежде, что, может быть, посмертный голос мой напомнит вообще об осмотрительности.

Предать же тело мое земле, не разбирая места, где лежать ему, ничего не связывать с оставшимся прахом; стыдно тому, кто привлечется каким-нибудь вниманием к гниющей персти, которая уже не моя: он поклонится червям, ее грызущим; прошу лучше помолиться покрепче о душе моей, а вместо всяких погребальных почестей угостить от меня простым обедом нескольких не имущих насущного хлеба.

Похожие записи:

• Срок исковой давности по договору займа между физ лицом и юр лицом
• Доказать родство для вступления в наследство
• Заявление о взыскании алиментов с 1 января 2021 года